Сергей БЕЛОВ

Ж Е Н У Ш К А Н А Ч А С О К

(Комедия в одном действии).

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

МИХАИЛ

ВАСИЛИЙ

(Декорация в этой пьесе одна –

квартира Михаила. Здесь МИХАИЛ.

Звонит телефон).

МИХАИЛ. О, Юра! Привет! Что говоришь? Заглянуть в пивбар?

Ты уж прости, но ко мне по объявлению вот-вот должны подойти. И сказать, по какому? «Жена на час»!.. Да ты что – какой секс! Не смеши. Чисто бытовые услуги. Ну, там типа постирать, попылесосить, погладить… Да не меня погладить – белье. Остряк!..

(Звонок в дверь).

О, а вот и бабенка, видать, по объявлению! Пока, Юр! (Громко). Открыто!

(Появился ВАСИЛИЙ. Он в

женском наряде).

МИХАИЛ. Здравствуйте.

ВАСИЛИЙ. Наше вам с кисточкой, драгоценнейший. Женушку

на часок – это не сюда вызывали случайно?

МИХАИЛ. Случайно сюда.

ВАСИЛИЙ. Какой мужчина очаровательный! Но только отчего

мы такие хмуренькие?

МИХАИЛ. Да оттого, что кое-кто из бравеньких умудрилась на

целых двадцать пять минут опоздать.

ВАСИЛИЙ. Пардон, пардон, но я – дама. И мне это, надеюсь,

извинительно. И потом, пока я ваш домишко нарыла, пока….

МИХАИЛ. Ладно, давайте-ка сразу к делу. У вас ведь почасовая

оплата?

ВАСИЛИЙ. Совершенно верно.

МИХАИЛ. Вот и не будем болтать почем зря. Сейчас семнадцать

двадцать пять. Время пошло.

ВАСИЛИЙ. А вот это по-нашенски. Я ведь и сама вся такая

деловая-деловая, такая конкретная-конкретная! Да, а как вас по батюшке?

МИХАИЛ. Михаил Михайлович.

ВАСИЛИЙ. Что же, благозвучно. Весьма. Ну а меня, увы -

Василиса Кузьминишна. Всего лишь.

МИХАИЛ. Василиса? Редкое имя.

ВАСИЛИЙ. Да уж. Ни к селу, так сказать, ни к городу.

МИХАИЛ. Что ж, проходите, Василиса Кузьминична.

ВАСИЛИЙ. Лечу, мой сахарный.

МИХАИЛ. Присаживайтесь.

ВАСИЛИЙ. Благодарствую от всей необъятной своей… души.

Итак – и что же вам требуется-то от дамы, серебряный? Рукодельничать, шить, стирать или, извиняюсь за изысканный моветон, приготовить что-нибудь пожрать?

МИХАИЛ (подает ему куртку). Рукав вот-вот оторвется.

Пришить бы.

ВАСИЛИЙ. Всего-то? Да раз плюнуть.

МИХАИЛ. Ну вот и плюй… приступайте. Ну а пока шьете, не

могли бы дать мне более широкую консультацию?

ВАСИЛИЙ (игриво). Консультацию? Это случайно грешным делом не женскую?

МИХАИЛ. Нет! Мужскую!

ВАСИЛИЙ. Вы дико меня смущаете…

МИХАИЛ. Точнее – не мужскую, а самую что ни на есть

общую, по хозяйственным вопросам.

ВАСИЛИЙ. Ах, эту… Ну, ее-то всегда пожалуйста, сколько

ваши ушеньки пожелают. И все-таки займемся наконец вашей куртенцией. (Осматривает ее). Н-да-а, дырища довольно-таки приличная, как в худших домах Парижа. Ну да ничего, и не такие латали. Вот, помню, зашивала я как-то преогромную обалденную волчью шубу. И обломилось мне это счастьице в тысяча девятьсот… дай Бог памяти… Ну да, да, в девяносто восьмом году. За окном, понимаешь ли, метель, вьюга, экономический дефолт, мать его за ногу!.. И я, я над перепуганной волчьей шубой во-от с такою иглою наперевес!..

МИХАИЛ. Да к делу же!

ВАСИЛИЙ (с готовностью). Совершенно с вами согласна.

Займемся ж наконец настоящим делом.

МИХАИЛ. Шейте и, пожалуйста, сразу мне объясняйте, как

это делается.

ВАСИЛИЙ. С преогромным энтузиазмом, сахарный. Итак, шью

и на ходу поясняю. Для начала берем иголку с ниточкой. Ну, всунуть нитку в иголочку – это, я надеюсь, бриллиантовый, вам ваше образованьице позволяет?

МИХАИЛ (хмуро). Вполне.

ВАСИЛИЙ. Превосходно. Тогда, считайте, половина дела у

вас в кармане. И тогда, значит, ниточку эту чудную в замечательную эту иголочку мы вде-ва-ем… Вде-ва… Ну вот никак не хочет лезть, морда поганая!.. Ну да ничего – мы ее туда хоть ногою, да запихаем… с годами… Есть! Та-ак, а теперь отпускаем ниточку подлиннее, складывая ее пополам… Затем с помощью ножниц делаем ей, пардон, обрезание… Ну и наконец для полноты счастья закручиваем внизу этакий малю-юсенький, этакий миленький узелочек.

МИХАИЛ. Узелочек? Зачем?

ВАСИЛИЙ. Да чтобы он, скотина такая, намертво там в ткани

засел. Потому как от него-то, родимого, и пойдут наши шовчики. Ну – ясненько?

МИХАИЛ. В общих чертах.

ВАСИЛИЙ. Умница. Сократ. Если аж не сам Менделеев.

Человек-паук, нахватавшийся наук… Ну вот. Ну а как научитесь, ягодка, накладывать шовчики – то овладеете, кстати, заодно и еще одной смежной специальностью.

МИХАИЛ. Какою?

ВАСИЛИЙ. Хирурга.

МИХАИЛ. Хирурга?..

ВАСИЛИЙ. Да. То есть насобачитесь этаким вот макаром даже и кишки пациентам штопать… Шутка, Мишенька. Шутка.

МИХАИЛ. А-а.

ВАСИЛИЙ. Но далее. Швы необходимо накладывать не снаружи кишко… курточки, а – с ее внутренней стороны.

МИХАИЛ. Почему?

ВАСИЛИЙ. Да чтобы перед прохожими не позориться. В смысле

– чтобы наши шовчики ни одна собака, даже которая в очках, не разглядела.

МИХАИЛ. Некрасиво будет, если швы снаружи?

ВАСИЛИЙ. Умница. Лобачевский. Если аж не сам Миклухо-

Маклай. Так что перед тем, как пришивать наш рукавчик, вывернем-ка мы ему всю черную его душонку наружу… (Выворачивает рукав куртки). И, благословясь, аккуратненько начинаем его на место пришпиливать… Ну и как, наблюдаете за мной – о, мой повелитель?

МИХАИЛ. Да-да, я смотрю.

ВАСИЛИЙ. Ну а пока я пашу, как пожилая лошадь в забое, расспрашивай меня, ясноглазый сокол, о чем только ни пожелаешь! Разве у меня могут быть секреты от такого очаровательного мужчины?

МИХАИЛ. Скажите, Василиса Кузьминична – а как надо

мыть посуду?

ВАСИЛИЙ. Желательно чистенько.

МИХАИЛ. Это понятно. А вот с помощью чего?

ВАСИЛИЙ. С помощью мозгов, да передних конечностей.

МИХАИЛ. Да нет, я имею в виду – а какие моющие средства при

этом обычно используются?

ВАСИЛИЙ. Какие? Ну, имеется, допустим, в живой и неживой природе такая зараза полезная, как порошок «Фэри». В пищу чересчур часто употреблять его не советую, а вот для мытья посуды он вполне годится.

МИХАИЛ. «Фэри»? Ну и как же им пользоваться?

ВАСИЛИЙ. Элементарно. Капельку терпения, капельку «Фэри» на грязную посудину – да и наскребывай ее до легкого остервенения. После чего пройдись по ней губкой. Причем желательно не своей, что у нас под носом, а той, что из поролона. Ну а в заключение рекомендую или протереть измученную посудину кухонным полотенчиком или самым что ни на есть пошлым образом поставить ее в сушилку.

МИХАИЛ. А что предпочтительнее – полотенце или сушилка?

ВАСИЛИЙ. По моему простому бабьему разумению – сушилка.

Где свежевымытая посуда стоит и сохнет благодаря своим, так сказать, собственноручным стараниям… Да, а ты следишь, драгоценнейший, как я зашиваю?

МИХАИЛ. И очень внимательно.

ВАСИЛИЙ. Наблюдай, наблюдай – о, Винниту, вождь апачей.

МИХАИЛ. Ну а белье как стирать?

ВАСИЛИЙ. Как? Да замочить! Замочить его, гада, к такой-то

бабушке! Утопить нафиг в тазике с горячей водой! И добавить туда стирального порошка по вкусу.

МИХАИЛ. Замочить? И надолго?

ВАСИЛИЙ. Ну хотя бы на пару часиков. После чего вытащить

утопленника наружу, да и прополоскать пару раз до чистой водицы. Тут ведь главное, сахарный – чтобы все микробы, затаившиеся в белье, подлые свои копыта нафиг откинули.

МИХАИЛ. Кстати, я уже купил какой-то стиральный

порошок. Гляньте, Василиса Кузьминична – подойдет?

ВАСИЛИЙ. Что ж, покажите, Мишенька, похвастайтесь.

(МИХАИЛ уходит в ванную. ВАСИЛИЙ

тут же торопливо роется в ящиках стола.

Что-то нашел, поспешно прячет в карман.

Опять шьет.

Появился МИХАИЛ).

МИХАИЛ. А вот и стиральный порошок. (Показывает коробку).

ВАСИЛИЙ. Ну что же. Для полоскания рта это не особо годится,

разве что после большой пьянки, а вот для стирочки и впрямь подойдет.

МИХАИЛ (помолчав, с чувством). И как это люди без жен

обходятся – не понимаю!

ВАСИЛИЙ. Сама удивляюсь. Это же так непрактично – чтобы

человек, и вдруг на тебе: не имел даже самой завалященькой жены у себя в хозяйстве.

МИХАИЛ. Да вот, к примеру, как моя от меня месяц назад ушла

- так я теперь, как без рук. Не знаю, где и что дома лежит. Ну а найду – понятия не имею, как этим пользоваться. Просто кошмар!

ВАСИЛИЙ. Да-а уж, мы, бабенки, такие. И без нас-то ни за грош

пропадешь, а уж с на-ам!.. в смысле - с нами лишь человек и вкушает блаженство с утра и до ночи. А уж какое блаженство у него с начала ночи и до утра-а!..

МИХАИЛ. Грязного белья накопилось за этот месяц – ну просто

ужас. Самые настоящие авгиевы конюшни.

ВАСИЛИЙ. Кстати, когда и я… то есть не я, конечно, а один мой

знакомый разбежался тоже с супругой, так вскоре у него на дому ну такой, такой славный авгиев свинарник образовался, что просто любо-дорого было глядеть… в смысле, душераздирающая была картина, да… Представляете – первое время с бельевой прищепкой на носу по квартире разгуливал, а ночевал на балконе в противогазе.

МИХАИЛ. Да, это печально. Ладно, унесу порошок. (Уходит).

(ВАСИЛИЙ, поколебавшись, достает

украденную вещь из кармана и

возвращает в ящик стола.

Появился МИХАИЛ).

(Застав Василия в неловкой позе). Василиса Кузьминична!..

ВАСИЛИЙ. Ой, ниточки брякнулись!

(Резко наклоняется, и у него

падает парик с головы. Пауза).

МИХАИЛ (изумлен). Да вы что… мужчина!?

ВАСИЛИЙ (смущен). Некоторым, так сказать, образом… В

некоторых, не буду уточнять, в каких именно, местах… (Поднимает парик и криво надевает его на голову).

МИХАИЛ. Та-а-ак! Ну а теперь, любезнейший, может, постараетесь объяснить – что же это за спектакль вы устроили у меня в доме?

ВАСИЛИЙ. Что за спектакль?

МИХАИЛ. Да!

ВАСИЛИЙ. Понимаете ли, Михаил Михайлович…

МИХАИЛ. Пока – нет!

ВАСИЛИЙ. Видите ли… иногда я подменяю свою супружницу. На ее работе.

МИХАИЛ. На какой еще работе? Это по чужим-то столам шарить?

ВАСИЛИЙ. Ой, да ни по каким столам я не шарил. Ну а

благоверная моя как раз-то и горбатится по объявлениям, как женушка на часок.

МИХАИЛ. Ну а вам-то с чего приспичило ее подменять? Да уберите наконец этот идиотский парик!

ВАСИЛИЙ. Самым дичайшим образом извиняюсь. (Убирает парик).

МИХАИЛ. Минуточку, минуточку… А ведь я вас уже где-то

видел…

ВАСИЛИЙ (поспешно). Это исключено.

МИХАИЛ. Почему?

ВАСИЛИЙ. Да потому, что такой уж я отъявленный негод…

домосед. Все, понимаешь ли, дома, да дома, как пришитый к одному месту сижу.

МИХАИЛ. Да я клянусь, клянусь, что уже где-то видел ваше лицо.

ВАСИЛИЙ. Ох, уж эти мужские клятвы… Сколько ж я их

наслушалась на своем невинном девичь… юношеском веку.

МИХАИЛ. Да ну перестаньте паясничать! Надоело! Да, кстати,

как вас на самом-то деле зовут?

ВАСИЛИЙ. Василий, дико извиняюсь, Кузьмич.

МИХАИЛ. Или, иными словами, Василиса, дико извиняюсь,

Кузьминична, неожиданно и резво сменившая и свое имя, и свой пол .

ВАСИЛИЙ. Что делать? Как сострил, поднимаясь на эшафот

Робеспьер – се ля наша бабья ви!

МИХАИЛ. Желаете его судьбу повторить?

ВАСИЛИЙ. Ни в коем случае!

МИХАИЛ. Итак, и какого лешего вы бабой прикинулись?

ВАСИЛИЙ. Понимаете… моя дражайшая половина, как я уже

пояснял, как раз-то и трудится по объявлению «Жена на час». Шьет, гладит и стирает для одиноких мужчин. Чем, я надеюсь, и ограничивается… Но иногда по времени у нее совпадают сразу два вызова, и перенести их невозможно. И вот тогда-то я и подменяю ее на одном из них. Вот как сейчас. Сами понимаете – кризис, жалко терять

заказы. Вот с женою и крутимся, как можем.

МИХАИЛ. А, вспомнил!

ВАСИЛИЙ. О чем?

МИХАИЛ. Где я вас видел.

ВАСИЛИЙ. И… где?

МИХАИЛ. На фотографии.

ВАСИЛИЙ. На какой?

МИХАИЛ. С одной очень занимательной надписью.

ВАСИЛИЙ. Какой еще надписью?

МИХАИЛ. Довольно-таки редкой… Незабываемой… (Выдержав

паузу). «Их разыскивает полиция»!

(ВАСИЛИЙ бросился к двери).

Стоять! (Выхватывает пистолет). Предупреждаю - стреляю без промаха. Не зря же у себя в полицейском участке я один из лучших стрелков.

ВАСИЛИЙ. Мои кислые поздравления…

МИХАИЛ. Ну вот. Как видишь, проворство твоих ног, приятель, как раз и доказывает, что я не ошибся. Ну а имечко у тебя… Дай Бог памяти…

ВАСИЛИЙ (бормочет). Не давай, не давай, Боженька…

МИХАИЛ. Василий Петрович Бушуев! Профессиональный вор и мошенник!

ВАСИЛИЙ. Это неправда!

МИХАИЛ (с иронией). Что ты Василий?

ВАСИЛИЙ. Не это!

МИХАИЛ. Что ты Петрович?

ВАСИЛИЙ. Нет!

МИХАИЛ. Что ты Бушуев?

ВАСИЛИЙ. Да нет же! Что я – вор!

МИХАИЛ (с иронией). Неужели и правда, что это неправда?

ВАСИЛИЙ. Самая святая неправда! То есть – устаревшая

правда. Ведь я уже год, как завязал с воровством!

МИХАИЛ. Понимаю. Чинно и благородно женушкой на часок

промышляешь.

ВАСИЛИЙ. Именно ею!

МИХАИЛ. Что в переводе на русский означает – вынюхиваешь по чужим-то квартирам, где и что плохо лежит?

ВАСИЛИЙ. Нет! Я людям по хозяйству помогаю!

МИХАИЛ. Слушай, перестань держать меня за болвана. А

теперь, «помощничек», ну-ка воровские свои грабли за спину. Да поживее! (Связывает ему руки). Вот так…. Что ж, братец, извини, но придется на пару-другую годиков вырвать тебя из объятий твоей супруги... Ну – чего затих?

ВАСИЛИЙ (хмуро). Да нет, нету у меня никакой супруги.

МИХАИЛ (с иронией). Ка-ак? Неужели украли?

ВАСИЛИЙ. Она… от меня ушла.

МИХАИЛ (присвистнул). Значит, и твоя от тебя?

ВАСИЛИЙ. И давно.

МИХАИЛ. Впрочем, ты и без нее живешь, небось, припеваючи.

Ну, я не знаю, как по ночам, а вот днями… С песнями, да плясками, поди, мастерски, да любовно и стираешь себе, и шьешь, и готовишь…

ВАСИЛИЙ. Да я же после нее всему этому научился! Жизнь

заставила! Тогда и воровать-то, кстати, пошел! Ну а год назад совесть вдруг взыграла, и я решил – все! Хватит воровать! Начинаю новую жизнь! Вот женушкой на час и заделался

МИХАИЛ. Ну а такой дивной и светлой у тебя с детства нет мечты, чтобы заделаться зэком на пару-другую годиков?

ВАСИЛИЙ. Да я же говорю, что с воровством завязал!

МИХАИЛ. Хм! И есть доказательства?

ВАСИЛИЙ. Доказательства? А вот тут у вас в столе золотые, старинные часы лежат – так ведь я их и пальцем не тронул.

МИХАИЛ. Та-а-ак!… Да ты, как я погляжу, успел тут без меня

глазенками своими неплохо пошарить.

ВАСИЛИЙ (вздыхает). Извиняюсь, привычка!

МИХАИЛ (помолчав). Значит, и от тебя жена ушла?

ВАСИЛИЙ. Если не сказать - убежала. После чего я с горя на

один очень хороший антидепрессант капитально подсел.

МИХАИЛ. Да? И на какой?

ВАСИЛИЙ. На водку.

МИХАИЛ. Да, это известный медицинский препарат.

ВАСИЛИЙ. Говорят, его сначала на мышах проверяли. Пока

подзакосевшие грызуны с трехэтажным матом и с песнями не отправились врачам морду бить.

МИХАИЛ. Ну и как долго вы вместе прожить успели?

ВАСИЛИЙ. С женой-то? Восемь лет.

МИХАИЛ. Порядком… А вот я со своей всего каких-то три

счастливых годочка и прожил. (Тоскливо). И отчего она от меня ушла?

ВАСИЛИЙ. Ну а моя, моя отчего?

(Вздыхают).

Кстати, я свою недавно случайно встретил. На улице. Ну и чего, говорю, голубушка, как дела? Да вот, говорит, наконец-то удачно вышла замуж. А то после тебя, говорит, промучилась несколько лет с одним остолопом, которого ничего, кроме службы его, не волновало – ну и в итоге плюнула, да и ушла от него.

МИХАИЛ. Ну а моя до меня с каким-то ишаком жизнь свою

связала. Веришь? – постоянно его костерила. Вспомнит о нем – и матерится. Опять вспомнит – и снова мат-перемат с переборами. Нет, не из того, говорит, места передние копыта росли у него.

ВАСИЛИЙ. Что ж, бывают и такие животные.

МИХАИЛ. Нет, не ценил я свою женушку!

ВАСИЛИЙ. Ну а я – я свою?

МИХАИЛ. Да женись я опять на ней, клянусь – на руках бы теперь носил.

ВАСИЛИЙ. Ну а я – я бы для своей теперь каждый Божий день

трепетно и любовно цветы ворова... покупал.

МИХАИЛ. Ну и кто же знал, что у наших жен по одному

лишь дому столько хлопот?

ВАСИЛИЙ. Да никто!

МИХАИЛ. Ну то одно у них, то другое, то третье…То,

понимаешь ли, в какой-нибудь комнате подмети, то на обед что-нибудь свари, то чьи-нибудь штаны сполосни, то после собаки, кошки или хорошо поддатого муженька в углу убери…

ВАСИЛИЙ. И ведь все это, заметь - не считая того, что наши

жены еще и на работе своей ишачат!

МИХАИЛ. Не-ет, не ценил я своей Надюши!

ВАСИЛИЙ (удивлен). Как, и твою Надей звали?

МИХАИЛ. И твою?

ВАСИЛИЙ. Ну да… Да я, если хочешь знать, медальон с ее фото

вот уж какой год постоянно с собой таскаю.

МИХАИЛ. Да ну?

ВАСИЛИЙ. Ага.

МИХАИЛ. Ишь, сентиментальный какой воришка… А что,

может, покажешь?

ВАСИЛИЙ. Это кого – вещдок-то? В смысле – медальон?

МИХАИЛ. Ну да.

ВАСИЛИЙ. Легко. Расстегни у меня пуговки на груди, да и глянь. Увидишь, какую пригрел я у себя на груди зме… любимую женщину.

МИХАИЛ. Ну-ка, ну-ка… (Расстегнул, смотрит. Ахнул). Ну

ити-ить твою!.. Да ведь это… моя Надя!

ВАСИЛИЙ. Чего-о-о?

МИХАИЛ. Ты это для чего ж, воровская твоя морда,

ненаглядную мою бабу на своей поганой груди повесил!?

ВАСИЛИЙ. Я!? Да я свою, свою бабу повесил! Персональную!

Своими собственными руками!..

МИХАИЛ (спохватившись). А хотя погоди, постой… Так это

что ж, получается… так ты и есть тот самый иша… хм, ее бывший муженек?

ВАСИЛИЙ. Та-а-ак… Ну а ты, выходит, и есть тот самый

вышеупомянутый остоло… очередной Надькин мужик?

МИХАИЛ. Ну и ну-у!

(Пауза).

ВАСИЛИЙ. Ну а теперь… ты меня арестуешь?

МИХАИЛ. О, Господи! Ну давай вот хоть сейчас-то о работе не

будем!

ВАСИЛИЙ. Раз плюнуть.

МИХАИЛ. Мне хотя бы немного осмыслить все это надо.

ВАСИЛИЙ. Ну, если есть чем…

МИХАИЛ (помолчав). Слушай… а давай… давай-ка лучше я тебя сейчас развяжу, да и выпьем. С горя. За них - за женщин!

ВАСИЛИЙ. О-о! Ну просто грандиозная мысль! Да ты хоть

знаешь, кто ты после этого?

МИХАИЛ. Кто?

ВАСИЛИЙ. Ты – Махатма Ганди. Как минимум.

МИХАИЛ. Ну уж так и Махатма.

ВАСИЛИЙ. Да-да. Скажу больше. Ты – сам старикан Эйнштейн.

МИХАИЛ. Скажешь тоже…

ВАСИЛИЙ. Да, да. Так что не спорь, Махатмушка, а лучше

развяжи-ка меня, Альбертик, как только что обещал.

МИХАИЛ. А, да!

(Развязывает Василия, затем накрывает

нехитрый стол и разливает вино).

Ну а теперь – теперь речь от имени всех ишаков, да остолопов, забывающих помогать по хозяйству своим ненаглядным и дорогим остолопка… дамам.

ВАСИЛИЙ. Излагайте, товарищ Ганди.

МИХАИЛ. Впрочем, нет. Для начала – тост за огромное, за

небывалое счастье дорогой и ненаглядной моей Над…

ВАСИЛИЙ. Нет, моей!

МИХАИЛ. Моей!

ВАСИЛИЙ. Моей!..

МИХАИЛ (примирительно). Ну хорошо. Нашей. Нашей.

ВАСИЛИЙ. Согласен. Но тогда задвигаем тостяру вместе.

Итак! Поехали!

ВМЕСТЕ. За огромное, за небывалое счастье нашей дорогой и

ненаглядной Надюши!

(Чокаются).

З А Н А В Е С