Сергей Б Е Л О В

Г Е Н И А Л Ь Н А Я Ж Е Н Щ И Н А

(Б А Б А М О Е Й М Е Ч Т Ы)

(Комедия-шутка в одном действии)

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

СТЕПАН

АЛЛА, НАДЯ – обе эти роли может играть одна актриса.

(Уютное кафе. Приглушенная музыка.

За столиком в углу СТЕПАН и АЛЛА).

АЛЛА. Чудное кафе. Я тут частенько бываю.

СТЕПАН. Обожаю.

АЛЛА (кокетливо). Кого?

СТЕПАН. Тебя.

АЛЛА (иронически). Да ла-адно!

СТЕПАН. Ты – удивительная.

АЛЛА (насмешливо). Ну и чем же я вас, сударь, так удивила?

СТЕПАН. Всем! Всем сразу!

АЛЛА. Да ты у нас прямо Цицерон.

СТЕПАН (кивает). Ага… А кто это?

АЛЛА (с мягким упреком). Стефа-ан! Да это же знаменитый

древнеримский оратор.

СТЕПАН (смущенно). Да меня в общем-то Степаном зовут.

АЛЛА. Это не имеет значения. Лично для меня ты с этой

самой минуты Стефан, Стефик. Ты как, не против?

СТЕПАН. Нет, Аллочка, я – не против!

АЛЛА. Вот и чудненько. А сейчас скажи – мне этот парик

идет?

СТЕПАН. Очень! Очень!

АЛЛА. Я почти всегда в город в нем выбираюсь. Не люблю,

когда все вокруг так и пялят глаза на ведущую актрису областного театра драмы Аллу Закревскую. Это меня стесняет. Я ведь по натуре вся такая домашняя-домашняя. Как кошка.

СТЕПАН. Я это сразу в тебе почуял.

АЛЛА (нежно). Кого – кошку, собачья твоя морда?

СТЕПАН. Нет, домашнюю ба… женщину. Оттого-то и

предложил тебе, так сказать, руку и сердце. Ну и как ты, Ал – еще не решилась?

АЛЛА. Пойти за тебя замуж?

СТЕПАН. Да.

АЛЛА. Пока нет.

СТЕПАН. Почему?

АЛЛА. М-м-м… Потанцуем?

СТЕПАН. С удовольствием.

(Танцуют неспешное танго).

Алла, ты уже ведь месяц, как тянешь с ответом.

АЛЛА. Послушай, Стефанчик, давай начистоту. Ты… ну как бы

это сказать... Короче, ты пока еще, извини, но несколько неотесан. Тебя еще учить, да учить хорошим манерам…

СТЕПАН. А ты выскакивай за меня, вот я им моментально и

насобачусь!

АЛЛА (смеется). Ну Стефик… Ну что это за выражения?

«Выскакивай… насобачусь…» Да разве так говорят культурные люди?

СТЕПАН (горячо). А мне плевать, как они говорят! Для меня

главное - что я, я хочу сказать!

АЛЛА. Ну и что же пылкий мой Цицерон желает сообщить

человечеству?

СТЕПАН. Что? Да то, что я еще не встречал таких женщин,

как ты! Да ты хоть знаешь, кто ты?

АЛЛА. Я? И кто же?

СТЕПАН. Баба моей мечты!

АЛЛА. Ну Стефан! Опять? Ты уж выбирай, пожалуйста,

выражения!

СТЕПАН (виновато). Извини, Ал, вырвалось… Да, может,

заказать тебе еще какое-нибудь блюдо?

АЛЛА. Весьма признательна, сударь, но только в даму,

полагаю, сегодня уже ничегошеньки не поместится.

(У Степана звонит мобильный).

СТЕПАН. Ой, важный, деловой разговор! Я выскочу на минутку, прости! (Торопливо выходит).

(АЛЛА, пожав плечами, вернулась

за столик, села. Помедлив, звонит

по мобильному).

АЛЛА. Оксаночка? Привет, это я, Алла! Где я? Да в кафе со

своим кавалером. Представляешь – серый, как сибирский валенок, но валенок, набитый деньгами. Разбогател на продаже леса. Откуда он взялся? Синеозерск – слыхала о таком городишке? Так вот пару годков назад он оттуда к нам в областной центр перебрался. Дважды женат был. И теперь вот меня замуж тянет. (Хихикнула). Видимо, как сам Господь Бог, троицу любит. Внешность какая у него? Самая обыкновенная. Только лишь карманы от денег топорщатся. И вот при таком-то, представляешь, богатстве прозябает в трехкомнатной халупе, да разъезжает на «жигуленке». Ор-ригинал!

Я-то что? А что я? Пока колеблюсь. Нет, ты представляешь себе картинку? С одной стороны стоит серый, дважды женатый валенок, с другой громоздится огромная куча деньжищ. И несчастная Алка, заломив ручонки, мечется посередке… Ну, короче, смех смехом, а, видимо, придется все же мне, Оксан, пойти за него. А что делать? Других-то кандидатов не наблюдается, да и годочки, как сама понимаешь, меня поджимают…

Что? Интересуешься – есть ли соперницы у меня? Да вроде бы нет. Хотя… имеется некая синеозерская бабенка, он как-то о ней заикался. Останавливается, мол, порой у него в гостях. Что? Замужняя или нет? Ей-ей, не знаю. Не интересовалась. А что? Считаешь, у нее на него обязательно должны быть какие-то виды? И богатый очень, и не урод. Да ради такого богача, говоришь, многие бабы и мужей-то готовы бросить? (Задумчиво) Гм! Да, возможно, Оксан, что ты и права. Права. И на самом деле - кто знает, что у нее на умишке… Короче – ладно! План мой отныне таков. Отшиваю эту бабенку и выскакиваю за него замуж. Ну а затем уж раскручиваю муженька на «Мерседес», на пятикомнатную квартиру в центре города и на двухэтажный загородный коттеджик. Черт побери! Театральная звезда Алла Закревская давно заслужила все это!.. Ой, Рокфеллер мой

появился! Ладно, все, Оксан, пока! Приступаю к выполнению плана!

(Появился СТЕПАН).

СТЕПАН (потирает руки). Удачная сделка! На несколько миллионов!

АЛЛА. Поздравляю.

СТЕПАН. Во – сразу и жор напал. (Ест).

АЛЛА. Стефан…

СТЕПАН. М-м-м?

АЛЛА. Помнится, ты говорил, иногда у тебя останавливается

какая-то твоя землячка?

СТЕПАН. У меня? Землячка? Какая?.. А, да, Надюха.

АЛЛА. И что же она тут делает?

СТЕПАН. Челночница. Приезжает сюда за всяким разным

товаром. Поднакупит, переночует – да и утром обратно.

АЛЛА. Почему же гостиницу она не снимает?

СТЕПАН. Ну а какого лешего на гостиницу ей тратиться?

Да и попривыкла за эти два года ко мне заскакивать. Последние сплетни синеозерские передаст, поболтаем, то-се… Мы ведь с Надюхой на одной улице выросли.

АЛЛА. И этого, считаешь, достаточно, чтобы спать с нею под одною крышей?

СТЕПАН. Ну а что же ее – из дома гнать, что ли? Смешная ты,

ей-Богу.

АЛЛА. Ну, гнать, не гнать, но ведь есть же приличия. Она

хоть замужем?

СТЕПАН. Кто, Надька? Да нет…

АЛЛА. А была?

СТЕПАН. Нет.

АЛЛА. Сколько ей?

СТЕПАН. Тридцать пять. На пять годочков меня помоложе.

АЛЛА. Понятно. Ну, а если… если мы с тобою все же

распишемся…

(СТЕПАН закашлялся).

Что же тогда? Думаешь, мне приятно знать, что у моего будущего супруга то и дело ночует какая-то дама? Ну а если б, допустим, у меня, у меня ночевал мужчина – то тебе бы это понравилось?

СТЕПАН. Не-ет…

АЛЛА. Вот видишь. Так что, Стефанчик, извини, но я очень тебя

прошу прекратить все эти ночевки. И потом, если мы и правда поженимся, то наш дом станут посещать исключительно лишь самые блестящие гости – музыканты, актеры, банкиры, художники… И лишь какой-то жалкой, провинциальной торгашки нам только и не будет хватать!

СТЕПАН. Но ведь и я всего лишь лесоторговец.

АЛЛА. Ну, ты, Стефан, другое дело. Тобою я сама лично

займусь. Да за этот год я тебя так, так отшлифую, что родная мать не узнает. Ну а что касается этой челночницы…

СТЕПАН. Ну Алла! Да ты пойми, что не могу я выставить ее

за порог! Это невозможно! Я с детства дружу с ее братом. Ну а наши родители? Да они же сто лет, как знакомы!

АЛЛА. Да, а где сейчас твои родители, говоришь?

СТЕПАН. Я им домик купил на юге. Но связь с Синеозерском

они поддерживают!

АЛЛА. Ну хорошо, тогда на меня все свалишь. Скажешь, что

это я, я, мол, запретила ей в доме у нас бывать.

СТЕПАН. Не поймут! Скажут, что ты за мужик, если под бабью

дудку заплясал сразу?

АЛЛА. Гм! Да, проблема…

СТЕПАН (вздыхает). В том-то и дело…

АЛЛА. Слушай! У меня, кажется, появилась неплохая идея.

СТЕПАН. Насчет чего?

АЛЛА. Как тебе избавиться от этой торгашки. Изящненько,

легко, ну и, главное, безо всяких обид.

СТЕПАН. Ну и как же?

АЛЛА. А вот… (Шепчет что-то ему на ухо). Ну, понял?

СТЕПАН. Н-не совсем.

(АЛЛА опять шепчет ему в ухо).

АЛЛА. Ну а теперь-то понял?

СТЕПАН. Да.

АЛЛА. Молодец!

СТЕПАН. Но только все равно из этого ничего не получится.

АЛЛА. Вот те на. Почему?

СТЕПАН. Мне для этого врать понадобится, ну а я не умею.

АЛЛА (удивлена). Ты? Такой бизнесмен крутой, да и вдруг

обманывать не умеешь?

СТЕПАН. Не умею.

АЛЛА. Да брось! Да в России сейчас ведь весь бизнес

держится исключительно на вранье.

СТЕПАН. Может быть. Но я-то, я-то стараюсь, чтобы у меня

все было по-честному, без обмана.

АЛЛА (недоверчиво). Ну и как, получается?

СТЕПАН. Пока да.

АЛЛА. Хорошо! Ладно! Тогда сейчас же едем ко мне, ну и я

тебе… я тебя… (Игриво). Научу нашего бизнесмена, как легко и непринужденно можно вводить людей в заблуждение. Преподам, короче, тебе мастер-класс по актерскому мастерству. Да, как называется ваш городок? Синеозерск?

СТЕПАН. Да.

АЛЛА. Ну правильно! Скоро мы отправляемся туда на гастроли

с пьесой Островского. Ну а пока, до очередного визита этой твоей знакомой я из тебя такого, такого Макиавелли засобачу, что пальчики оближешь.

СТЕПАН. Мак… Маки… кого ты из меня засобачишь?

АЛЛА. Все скоро узнаешь, котик. А теперь – ко мне! Где я

прямо сегодня же дам тебе… умопомрачительный и незабываемый мастер-класс!

Ж ж ж

(Квартира Степана.

Звонок в дверь.)

ГОЛОС СТЕПАНА. Заходите! Открыто!

(Появилась НАДЯ с огромным баулом).

НАДЯ. Эй, Степа! Это опять я, Надя! Ты где?

(Появился СТЕПАН).

СТЕПАН (сипло). Да тут, тут я!

НАДЯ. Бо-оже мой! Степа! Что с тобою?

СТЕПАН. Со мною? А что?

НАДЯ. Во что ты одет? И почему у тебя руки трясутся?

СТЕПАН. Надюх! Ну что за глупые вопросы прямо с порога?

Кстати, о глупых вопросах – у тебя не найдется выпить?

НАДЯ (удивлена). У меня? Выпить?

СТЕПАН. Ну.

НАДЯ. Чего?

СТЕПАН. Водчонки, естественно!

НАДЯ. Откуда, Степа? Конечно, нету.

СТЕПАН. Эх-х!

НАДЯ. Но погоди, Степ, а где же вся твоя обстановка?

Телевизор где? Где ковры, мебель?

СТЕПАН. Опять глупые вопросы? Подкинь-ка лучше мне монет

на водяру.

НАДЯ. Денег? А у меня нету…

СТЕПАН. То есть как?

НАДЯ (виновато). А я… я все деньги уже на товар потратила.

(Кивнула на баул). Вот – майки, тапочки, шортики понабрала всякие на продажу.

СТЕПАН. Богатенькая. А вот я, Надюх, в пух и прах разорился.

Представляешь – весь в долгах, как в шелках.

НАДЯ. Но у тебя же никогда и никаких долгов не было!

СТЕПАН. Не было. А вот теперь появились, гады. Партнеры

меня подставили. Да ты садись, садись! (Дает ей табуретку).

(НАДЯ села. Пауза).

(Безрадостно). Ну и как там у нас в Синеозерске?

НАДЯ. Да все, как обычно. По-старому.

СТЕПАН. Это хорошо. Как Санёк?

НАДЯ. Братан-то мой? Разжирел. Щеки отпустил, как хомяк.

СТЕПАН. Счастливенький. Сразу видно – партнеры не

предают, долги не душат.

НАДЯ. Да какие долги? Свиноферма Сашкина вовсю

процветает. Уже тысяча голов у него.

СТЕПАН. Да-а? Ну ты смотри – прямо супер-Змей-Горыныч какой-то тыщеголовый. Вот уж действительно – одна голова хорошо, а тысяча лучше.

НАДЯ. И такие все поросятки упитанные – любо-дорого

поглядеть!

СТЕПАН (бормочет). Ну, в хозяина, знать, пошли… Ну а как

старики ваши?

НАДЯ. Родители? Да скрипят помаленьку.

СТЕПАН. Счастливые. Если нет долгов за душой – отчего ж и

не поскрипеть в свое удовольствие? Да, Надь, а у тебя случайно духов нет?

НАДЯ. Духов? А тебе зачем?

СТЕПАН. А за тем. (Щелкнул себя по горлу).

НАДЯ (в ужасе). Ты… уже и духи пьешь?

СТЕПАН. Да я редко. Только когда одеколона под рукой нету.

НАДЯ. Бо-оже мой!.. (Плаксиво). Ну а… а родители-то твои

обо всем об этом хоть знают?

СТЕПАН. С ума сошла? Да что я – в гроб их раньше срока хочу

загнать? Так что, Надюх, и ты обо мне помалкивай до поры, до времени. И в Синеозерске про меня ни гу-гу.

НАДЯ (уныло). Хорошо, Степа, как скажешь…

СТЕПАН. И еще. Я скоро эту квартиру за долги продаю.

НАДЯ. То есть, как? А жить-то где будешь?

СТЕПАН. Пока не знаю.

НАДЯ. В Синеозерск, может, вернешься?

СТЕПАН. На всеобщий позор? Ни-ни-ни!

НАДЯ. Ну и много ты задолжал?

СТЕПАН. Дофига и с бантиком. Так что насчет ночевок,

Надюх, больше на меня не рассчитывай. Подыщи тут в городе какую-нибудь гостиницу подешевле – да и…

НАДЯ (вздыхает). Придется…

СТЕПАН. Нет, ну сегодня-то, ясно, у меня заночуешь.

НАДЯ. Спасибо.

СТЕПАН. Кровать, на которой обычно ты спишь, в той

комнате. Ее я еще не успел пропить. А вот подушку уже пропил, извини. Так что сунешь под голову старый мой валенок, он на столе там стоит. Уяснила?

НАДЯ. А?.. Да-да!

СТЕПАН. Ну а сейчас ступай на ночь умойся, да и бай-бай.

Полотенца нет, потому утрешься драным, зеленым чулком, он на трубе в ванной висит. Да ты не беспокойся – он чистенький, я лишь две недели назад его постирал.

НАДЯ. Хорошо, ладно, Степа. (Потерянно уходит в ванную.

Там зашумела вода).

СТЕПАН (достал мобильный, звонит. Ликующе). Аллочка?

Это я, я, Стефик! Слушай - полный порядок! Надька в тихом ужасе от моей нищеты! Как ты меня и учила – наврал, что вот-вот продаю квартиру и велел ей искать впредь гостиницу. Клюнула!

… Что? Что говоришь? А где-то через полгодика, как только попривыкнет она к гостинице, я тут же снова «случайно» разбогатею? Нет, Аллочка, ты – гений! Люблю, люблю тебя, обожаю! (Пылко целует телефонную трубку).

Ж Ж Ж

(Темнота. Лишь встревоженный

голос Степана по телефону.)

Аллочка? Это Стефик. Караул! Надька опять приезжает!

Представляешь – продала весь свой товар, ее брат добавил деньжонок, и теперь они хотят помочь мне расплатиться с долгами! Близкие друзья, мать их за ногу! Что делать!?.. Сказать, что их денег не хватит? Но тогда брат ее обещал сам приехать, чтобы помочь мне разобраться с моими долгами. Да нет, он не мафиози, ну что ты! Какой мафиози? Он экономист по образованию. И его враньем о долгах не возьмешь, он тут же бумаги потребует!

Аллочка, ты же умная, выручай! Что мне делать, как на этот-то

раз Надьку отшить, чтобы у меня в квартире больше не мельтешила? Что? Сидишь, соображаешь? Да-да, разумеется, я подожду… (Пауза). Да, Ал, я очень, очень внимательно тебя слушаю… Так… Так… Нет, Аллочка, ты и впрямь гений! Ну конечно! Именно так я и поступлю! Ну уж после этого-то эта синеозерская липучка и точно больше и носа не сунет в мою квартиру! Гарантия!!..

Ж Ж Ж

(Снова квартира Степана.

Скромная обстановка.

Тут СТЕПАН.

Звонок в дверь).

СТЕПАН. Иду, иду! (Открывает дверь).

(Появилась НАДЯ).

НАДЯ. Здравствуй, Степа!

СТЕПАН. Привет.

НАДЯ. А я вот денежки тебе привезла. Как и обещала.

СТЕПАН. Значит, все маечки и тапочки распродала?

НАДЯ. Все, все, Степа! И Сашка своих денег еще добавил.

СТЕПАН. Ну и на что жить-то теперь будешь?

НАДЯ. Займу у знакомых денег – да и опять торговать.

СТЕПАН. Да ты садись.

НАДЯ (села). А я ведь как до этой мысли дошла? Ну, чтобы

тебе помочь. Представляешь? – к нам театр ваш областной на днях приезжал. И привезли пьесу - ну, эту, как ее… А, да – «Бедность не порок». Чудо! И история поучительная, и замечательные актеры. А особенно одна актриса – ну, так играла, так играла!.. Ух! Я даже имя ее запомнила – Алла Закревская.

СТЕПАН. Закревская?

НАДЯ. Да! Так чудненько рольку свою отбарабанила!

Я буквально вся обрыдалась. Хотела после спектакля даже автограф у нее попросить, да постеснялась.

СТЕПАН. И напрасно.

НАДЯ. Ну а у главного героя, представь, прическа ну точь-в-точь, как у тебя! Вот я тебя-то и вспомнила. И так-то мне тебя, бедненького, да несчастненького, стало жалко, что я и подумала: «Ну уж не-ет! Нифига! Надо выручать Степу с деньгами!» Вот она – волшебная сила искусства!

СТЕПАН (бормочет). Чтобы ей ни дна, ни покрышки!

НАДЯ. Ты что-то сказал?

СТЕПАН. Нет-нет, это я так…

НАДЯ. Ну вот и… Тут, короче, в сумочке все, что мы с

Сашкой для тебя понабрали. Сосчитай.

СТЕПАН. Ну и зря набирали.

НАДЯ (изумлена). Зря? Почему?

СТЕПАН. Да у меня дела-то, Надюх, опять наладились.

НАДЯ. То есть как, наладились?

СТЕПАН. А так!

НАДЯ. И все свои долги, что ли, вернул?

СТЕПАН. До копейки.

НАДЯ. А… а откуда деньги-то на это нарыл?

СТЕПАН. Смешная история. Приятели свели тут с одними

типами, у которых люди ночами режутся…

НАДЯ. Ой!

СТЕПАН. … в карты. Натурально, на деньги.

НАДЯ. Но ведь это вроде запрещено.

СТЕПАН. А они тайком, нелегально.

НАДЯ. Да ты же вроде в карты-то никогда не играл.

СТЕПАН. Да в том-то и дело, Надюх! В том-то и дело!

Оттого-то мне такой фарт и подвалил! Поставил деньги, что приятели на игру мне подкинули, да и в первую же ночь такую кучу бабок срубил, что и с долгами рассчитался, да и еще кое-что осталось. Вон – видишь – обстановочкой кое-какой обзавелся… Эй, а чего это ты погрустнела?

НАДЯ (грустно). Я? Да нет, Степ, напротив. Я так рада за тебя, так рада…

СТЕПАН. Спасибо.

НАДЯ. Ну а сейчас что – лесом опять торгуешь?

СТЕПАН. Нет! Хватит продавать легкие нашей родины!

Довольно! Я, Надюх, другое дело теперь нашел. По душе!

НАДЯ. И какое ж?

СТЕПАН. А ты знаешь, Надюх, даже не хочется говорить.

НАДЯ. Почему?

СТЕПАН. Боюсь, оно тебе не понравится. Поэтому пока

помолчу.

НАДЯ. Как хочешь, Степа.

СТЕПАН. Ну а за помощь вам с Сашкой, конечно, спасибо.

НАДЯ. Ничего. Жаль, что она тебе не понадобилась. Ладно,

а сейчас я в ванную. Пойду хоть лицо сполосну с дорого – хорошо?

СТЕПАН. О, кей.

(НАДЯ заходит в ванную и –

тут же с визгом выскакивает).

НАДЯ (в ужасе). Там… там…

СТЕПАН. Ну – и чего ты увидела там особенного?

НАДЯ. Пиявки! Полная ванна! И чан с лягушками!

СТЕПАН. Ну и что?

НАДЯ. Как это ну и что? Зачем они тебе, Степа?

СТЕПАН. А это и есть моя работа.

НАДЯ. Какая, какая еще работа!?

СТЕПАН. Самая обыкновенная. Пиявочек, Надь, я развожу

для медицинских учреждений. Лечение пиявками – слыхала о таких процедурах? Очень выгодный бизнес.

НАДЯ. А лягушки?

СТЕПАН. Ну а лягушечки – это для дорогих ресторанов.

НАДЯ. Для ресторанов?..

СТЕПАН. Ну да. Поглядела б, как французы с китайцами их

уплетают! За обе щеки! Только за французо-китайскими ушами трещит! Вот я и поставляю квакушек в рестораны французской и китайской кухни.

НАДЯ. Но ты-то, ты-то, Степа, не китаец и не француз.

Как ты-то можешь жить в одной квартире с лягушками?

СТЕПАН. Очень даже неплохо. Лично мне они, представь,

по душе.

НАДЯ. Кто – это пиявки с лягушками!?

СТЕПАН. А чего? Тоже как-никак Божьи твари. Более того –

у меня, если честно, нервная система возле них отдыхает. Давление нормализуется. Ну и для кармана полезно.

НАДЯ. Какой кошмар…

СТЕПАН. Никакого кошмара. Ну а лягушечек я выпускаю даже

на ночь по квартире попрыгать. Им это на пользу – движение! Лягушачья физкультура! Спят потом без задних лап, как убитые. Да и в весе очень хорошо прибавляют. Как и, кстати, мои карманы.

НАДЯ. Ох, прямо голова кругом… Ладно, пойду на кухню,

водички попью.

СТЕПАН. Попей, попей. Может, хоть чуток успокоишься.

НАДЯ. Да, надо успокоиться. Надо…

(Она заходит на кухню и –

тут же с визгом выскакивает обратно).

(В ужасе). Там… там…

СТЕПАН. Что, опять испугалась? И совершенно напрасно.

НАДЯ. Напрасно!? Да там же эти… гадюки! Змеи!!

СТЕПАН. И вовсе не гадюки, а ужи, ужики. А они не опасные.

Если только на них не вешаться. Так что напрасно, Надюх, ты их так испугалась.

НАДЯ. Напрасно?..

СТЕПАН. Разумеется. Потому что гадюки у меня совсем в

другом месте.

НАДЯ. В каком?

СТЕПАН. В той комнате, под кроватью, на которой ты спишь.

НАДЯ. Где-е!?

СТЕПАН. Да, там. В небольшом таком, знаешь, уютном террариуме.

НАДЯ. О, Господи… А тебе-то они зачем?

СТЕПАН. Гадюки? Яд. Яд у них, Надюх, очень ценится.

Вот я его и продаю помаленьку. Да я их прямо в террариуме сейчас сюда и занесу. Сама увидишь, что они за прелесть.

НАДЯ. Не надо!

СТЕПАН. Надо. Привыкай. Да ты с ними еще подружишься!

(Уходит в другую комнату).

(НАДЯ крестится).

(Вернулся. Озабоченно). Надюх, а у нас проблемы.

НАДЯ. Какие?

СТЕПАН. Все четыре гадюки удрали.

НАДЯ. Как удрали?

СТЕПАН. Оказывается, я террариум неплотно закрыл.

(Пауза).

НАДЯ. Ну и где же они теперь?

СТЕПАН. А леший их знает. Хорошо, если к соседям удрали –

тогда, если что, так их покусают. Ну а если они тут, тут где-то…

НАДЯ. Мамочки…

СТЕПАН. Короче, впереди у нас, похоже, бессонная ночка.

Но ты не беспокойся - я дам тебе швабру. В случае чего – отбивайся.

НАДЯ. Мне плохо.

СТЕПАН. Это хорошо… То есть, я хотел сказать: а иди-ка ты,

Надюх, знаешь, куда? В гостиницу. Там-то хоть отоспишься по крайней мере.

НАДЯ. Да, наверное… Или, может, на обратный автобус еще успею.

СТЕПАН. Вот-вот-вот. Короче, как знаешь. Извини, что все

нелепо так повернулось. Да, и еще. Никому в Синеозерске о моей новой работе пока, ради Бога, ни слова. Мало ли… Завидовать еще начнут, то-се…

НАДЯ. Хорошо, Степа. Ну, я пойду?

СТЕПАН. С Богом.

(НАДЯ, пошатываясь, идет к выходу.

Кваканье. Она испуганно шарахнулась от

дверей ванной и наконец выходит).

СТЕПАН (звонит, ликующе). Аллочка? Привет, это я,

Стефик! Докладываю – полнейший порядок! Железобетонный успех! Верные мои лягушечки, пиявочки да змеюшечки сказали свое веское слово! Куда б Надька ни совалась – повсюду ее встречали мои верные гады! А когда я порадовал ее, что ночевать ей придется в обществе четырех гадюк – то вот тут-то она и сломалась! Моментально дунула на автобус – да и обратно, в Синеозерск! И все это, Ал, по твоему, по твоему гениальному сценарию! Я тебя обожаю! Целую, целую, миллион раз целую!..

ж ж ж

(Затемнение).

ГОЛОС СТЕПАНА (он в панике). Аллочка, караул! Надька-то

опять ко мне намылилась! Будет через несколько дней! Господи, да напоминал, напоминал я ей про лягушек со змеями! Бесполезно! Спокойная, как удав! Обещает даже привезти мне еще пиявок! Надеюсь, не на груди! Да нет, ну откуда мне знать, с чего она так осмелела? Нет, не поддатая была. Да она крепче кваса вообще ничего не пьет. Что же теперь-то мне делать – а, Аллочка? Выручай, милая!.. Что, соображаешь? Ну-ну, думай, думай, я подожду… (Пауза). Да, я весь внимание… Так, так… Ага… А если она… Так… так… Слушай, Ал, да ведь это же сверхгениально! Совершенно беспроигрышно! Ибо при любых вариантах эта липучка синеозерская и впрямь от меня отстанет! Да, именно так я и сделаю! Сегодня же и займусь этим! А теперь все, до встречи! Целую! Твой Стефик!

Ж ж ж

(Опять квартира Степана. Здесь СТЕПАН.

Звонок в дверь).

СТЕПАН. Открыто!

(Появилась НАДЯ с пакетами).

НАДЯ. Добрый день, Степа!

СТЕПАН. Привет, привет…

НАДЯ. А я тебе подарочек привезла.

СТЕПАН. Это золотушных пиявок, что ли?

НАДЯ (обиделась). Почему же золотушных? Наоборот –

пиявочки первый сорт! Кровь с молоком! Собственными руками отбирала.

СТЕПАН. Ну а вскормила их, поди, собственной грудью?

НАДЯ. Степа!.. Короче, тут вот (показывает пакеты) баночки,

ну а в них дорогие твоему сердцу пиявочки-кровососики.

СТЕПАН. Ладно, сваливай сюда кровососиков, дорогих моему

сердцу.

(НАДЯ ставит пакеты в углу).

НАДЯ. А я в тот раз как от тебя-то уехала – да и призадумалась.

А чего ж это, думаю, интересно, Степа без ума-то от всех этих лягушек да змеюшек? И чего же такого особенного он в них нашел? Ну и пошла вся в раздумьях на Щучье озеро наше. Да ты помнишь? – оно у нас сразу за городом.

СТЕПАН. Помню.

НАДЯ. Заявилась я, в общем, на озеро это самое – да и ну, как

черепаха Тортилла, глазеть на лягух, да пиявок. Смотрю, смотрю – да вроде бы нормальные такие, бойкие твари. Половила из интереса и тех, и других, поизучала их пару деньков. Да нормальные все такие, хотя и гады, конечно, порядочные. Ну, теперь-то, думаю, понятненько, почему Степе они все, как родные. Ну и вот, короче – наловила я две банки отборных пиявочек, да и сюда.

СТЕПАН. Ну и зря наловила.

НАДЯ (удивлена). Зря? То есть как – зря?

СТЕПАН. А у меня, Надюх, уже совсем другой бизнес.

НАДЯ. Другой?.. А какой?

СТЕПАН. Я потом скажу.

НАДЯ. Почему?

СТЕПАН. Боюсь, что новенькая моя работа тебе не по вкусу

придется.

НАДЯ. Да? Нну хорошо… Да, а я у тебя, Степ, как-то брошку

оставила в той комнате, где я ночую, в шкафу. Я могу сразу ее забрать, пока опять о ней не забыла?

СТЕПАН. Можешь. Забирай.

(НАДЯ заходит в «свою» комнату и

почти сразу же, ошарашенная,

выскакивает обратно).

НАДЯ. Ой! С-с-степа!..

СТЕПАН. Да?

НАДЯ. А у тебя что… кто-то умер?

СТЕПАН. Да нет вроде.

НАДЯ. А отчего ж там тогда столько гробов?

СТЕПАН. Да оттого, что я ведь гробами сейчас торгую.

НАДЯ. Что-о-о!?

СТЕПАН. Да! Да! А вот это, представь, и есть мой новый бизнес.

НАДЯ. Твой новый бизнес?..

СТЕПАН. Да! Ты понимаешь, Надюх, сейчас для нас,

гробовщиков самое золотое времечко. Какое неслыханное везение – ведь целая страна вымирает! В год почти по миллиону покойничков! Красота!.. То есть нет, все это, конечно, весьма печально, но только сама посуди, какие на этом можно огрести бабки! Да я уже и рекламные листовки расклеиваю в самых перспективных местах.

НАДЯ. Это где?

СТЕПАН. Возле поликлиник, больниц, моргов и столовых, где

народ кормят биодобавками.

НАДЯ. А что за рекламные листовки?

СТЕПАН. Да примерно такой текст. (Декламирует). «Он ждет

тебя! Он с нетерпением ждет тебя! Гроб, о котором ты мечтал! Так купи же свою мечту! И сделай это сейчас, немедленно!» Ну – и как?

НАДЯ. Задушевно. Ну и дорого ты их продаешь?

СТЕПАН. Это я-то? Х-ха! Да почти задаром! Покойники, и те

изумляются. А на похоронах обычно хохот сплошной стоит, когда людям цену на свои гробы сообщаешь. Ну очень, очень смешные цены! Да и на качество изделий клиенты еще не жаловались.

НАДЯ. И тебе что, нравится такая работа?

СТЕПАН. Мне? Да я в эти гробики всю душу, душу свою вложил! Да, а главное-то, Надюх, я и забыл у тебя спросить.

НАДЯ. Что?

СТЕПАН. Как ты будешь теперь у меня ночевать-то среди

всех этих гробов? Поди, кошмары замучают?

НАДЯ. А ты сам-то среди них как спишь?

СТЕПАН. Я? Без задних ног. Как младенец. Нервы-то у меня,

как канаты. А вот ты, ты, бедняжка…

НАДЯ. Я? А что я?

СТЕПАН. Поди, вся трясешься только от одной мысли спать

рядом с гробами.

НАДЯ. Ну вот еще. Да не трясусь я нисколько.

СТЕПАН. То есть как – не трясешься? А чего ж выскочила тогда

оттуда, как ошпаренная?

НАДЯ. От неожиданности. Вот уж чего-чего, а гробов я там

никак не ожидала увидеть.

СТЕПАН. Погоди. Так ты что… и правда не боишься гробов?

НАДЯ. Представляешь - ни капельки! Да я между прочим с девчонками на спор даже на кладбище одна как-то ночевать оставалась.

СТЕПАН. Иди ты!

НАДЯ. Ей-Богу!

СТЕПАН. Ну и как же ночка прошла?

НАДЯ. Среди покойников? Замечательно. Но зато вот утром…

СТЕПАН. А что, что утром?

НАДЯ. Да батяня-то мне ну тако-ого ремня задал, что я потом неделю присесть не могла… Эй, а чего это ты, Степа, задумался?

СТЕПАН. Да так… Я-то ведь, Надюх, надеялся… в смысле

думал, что ты рядом с гробами заночевать побоишься, а ты…

НАДЯ. Ну а я их ни вот столечко не боюсь!

СТЕПАН. Понятненько… (В задумчивости отходит к окну. Пауза). Надя!

НАДЯ. Да, Степа?

СТЕПАН. А, ладно! Была, не была! Раз уж вы с Сашей мои

старые друзья, то так и быть, откроюсь тебе во всем!

НАДЯ. Откроешься? Мне? А в чем?

СТЕПАН (помолчав, мрачно-торжественно). Завтра утром мы

выступаем.

НАДЯ. Мы? Это кто – мы? И куда?

СТЕПАН. Завтра мы выступаем. Колонной. С флагами.

НАДЯ. Да кто, кто это – мы?

СТЕПАН. Я и мои товарищи по борьбе.

НАДЯ. По борьбе? И по какой? По самбо?

СТЕПАН. Да нет же! По классовой!

НАДЯ. Это по классической, что ли?

СТЕПАН. О, Господи! Говорю же – по классовой!

Ну а мы – это никто иные, как непримиримые борцы с нынешними властями.

НАДЯ. Мамочки!

СТЕПАН. Да, это так, так, Надюх. Хотя, пожалуй, я и напрасно

все же рассказал тебе обо всем этом.

НАДЯ (боязливо). Значит, говоришь, выступаете? А это как…

не очень опасно?

СТЕПАН. Опасно? Ты интересуешься – не опасно ли это?

Ну а как ты полагаешь – а для чего, для чего же, черт подери, мною заготовлена такая куча гробов!?

НАДЯ (в ужасе). Степа! Но… ты же говоришь, это твой

новый бизнес!

СТЕПАН (мрачно-презрительно). «Бизнес!..» Извини, Надь, но

я тебе наврал. Мой бизнес – это по-прежнему опять торговля лесом. Ну а заготовить на всякий случай гробы мне поручено нашей организацией.

НАДЯ. Какой еще вашей организацией?

СТЕПАН. Надя! Я и так слишком, слишком многое тебе уже

рассказал. Да, ты когда хочешь обратно?

НАДЯ. Домой-то? Не знаю… Вероятно, завтра.

СТЕПАН. Уезжай сейчас же, немедленно. И никому о нашем

разговоре ни слова.

НАДЯ. Даже Саше?

СТЕПАН. Даже Саше. Обещаешь?

НАДЯ. Обещаю.

СТЕПАН. Поклянись.

НАДЯ. Клянусь. Но… Но, Степа…

СТЕПАН (перебивает) . Ну а если потом опять приедешь сюда,

и увидишь в этой квартире каких-то других жильцов, то… то это будет означать, что… (Всхлипнул) что…

НАДЯ (испуганно). Так ты это что же – хочешь сказать…

СТЕПАН. Да! Да! Потому что верные псы режима пойдут на все,

чтобы раз и навсегда с нами покончить!

НАДЯ. О чем ты говоришь, Степа!? Да неужели сейчас, в

наши-то дни такое возможно!?

СТЕПАН. Еще как! Это же борьба за власть, ты пойми, Надя!

Так что уезжай, умоляю, и не поминай лихом!

НАДЯ. А ты?

СТЕПАН. Я-то? Ну что я? Ну а я – я пока подберу для себя в

тишине подходящий гробик.

НАДЯ. Но, Степа…

СТЕПАН. Все! Уезжай! Очень тебя прошу! А я уже выбрал

свой роковой путь!

(Выпроваживает ее за дверь.

НАДЯ растерянно подчиняется

ему и уходит).

(Звонит). Аллочка, ты просто гений! Твой план сработал на все сто двадцать пять процентов! Правда, спать среди гробов Надька не побоялась, вот мне и пришлось – по запасному твоему варианту – изобразить из себя пламенного борца с режимом. Толсто намекнул ей, что, мол, видимо, вот-вот погибну. Ну а сам в ближайшие дни куплю себе какую-нибудь пятикомнатную квартиру отсюда подальше. Где мы и совьем с тобой наше уютное гнездышко, дорогая!

… Что? Да-да, разумеется. Новеньких здешних жильцов я подговорю, чтобы, если что, сообщили Надьке, что ничего обо мне не знают. Ну и стариков своих поставлю в известность. Короче, Ал, благодаря твоему чудному, великолепному плану наконец-то раз и навсегда мы отвязались от этой надоедливой синеозерской липучки!

(Быстро заходит НАДЯ).

(Громким, испуганным шепотом). Ой, опять она появилась! Я тебе

перезвоню! (Поспешно отключил трубку).

НАДЯ (очень взволнованно). Нет!! Нет, Степа!! Одного я

тебя – не оставлю!

СТЕПАН. Ты с ума сошла! Ну и какого ж лешего ты сюда

вернулась, липуч… Надюха?

НАДЯ. Какого лешего я вернулась? Какого лешего? А ты что –

ничегошеньки так до сих пор и не понял?

СТЕПАН. А чего, интересно, я обязан понять?

НАДЯ. Чего? Да то, то, дурачок, что я же тебя люблю,

Степочка!

СТЕПАН (ошеломлен). Ты? Ме-ня!?..

НАДЯ. Да! С детства! Потому-то и замуж ни за кого не пошла,

хотя и звали! Ну а с этой минуты – я с тобою, только с тобою, Степочка мой любимый! Ты на баррикады – и я на баррикады! Ты в тюрягу – и я

в тюрягу! Ты под злые пули – и я под пули! Потому что не могу, не могу я больше без тебя, Степочка!!..

ж ж ж

(Снова квартира Степана.

Здесь СТЕПАН и НАДЯ

в очень уютном халатике).

СТЕПАН (звонит, слабым голосом). Звездочка моя? А это я,

твой ненаглядный Стефик. Аллочка, а у твоего Стефика несчастье. Огромная беда. Горе. Какое горе? Болезнь. Какая? Ужасная, внезапная и неизлечимая. Даже и название ее произносить-то страшно. Да и к тому же она, зараза, очень и очень заразная. Представляешь – даже врачи ее боятся, в каких-то специальных скафандрах в палату ко мне заходят. (Ласково шлепнул проходящую мимо Надю). А вот и медсестреночка заявилась в скафандре до самой… пятки. Так что о том, чтобы нам с тобой встретиться на прощанье, не может идти и речи. Еще, не дай-то Бог, заразишься, бедненькая моя… Что? Ты в шоке? Ну а я где, по-твоему? Все ведь произошло так внезапно!

(Прикрыв трубку, Наде). Ягодка, ты как, собираешь вещи? Не забывай – завтра переезжаем на другой конец города.

НАДЯ. Да, милый, собираюсь помалу.

СТЕПАН. Молодчинка! Ну а я тут артисточку свою отшиваю.

Заколебала совсем своим интеллектом. Ладно – чшшш! (Опять в трубку). Извини, Ал, медсестра сейчас утку ставила под кроватью. Так что прощай, прощай, ласточка моя сизокрылая! Умираю с именем твоим на устах. Ты – самая чудесная, самая прелестная в мире женщина! Ты – баба моей мечты!

З А Н А В Е С