Сергей Б Е Л О В
Т Р И С Е С Т Р Е Н К И
(Р Е Д К А Я Ф А М И Л И Я)
(Комедия в двух действиях.
Антракт по усмотрению постановщика).
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
ОТЕЦ
МАТЬ
ВЕРА, ЛИДА, КАТЯ – эти три роли может исполнить одна актриса.
(Декорация в этой пьесе одна – квартира.
Справа и справа в глубине – двери в другие комнаты.
В центре в глубине входная дверь. Слева дверь в
санузел и слева в глубине дверь на кухню.
Сейчас здесь МАТЬ.)
МАТЬ (по телефону). Ой, да ты что, Машунь! Так, значит, врач в нашей поликлинике ей прямо и заявил? Что, мол, Клецкина уже на третьем, страшно сказать, месяце? Да ты постой, погоди, Маш!
Других-то ведь Клецкиных в нашем районе нет, я это специально
как-то из интереса проверяла. Фамилия-то редчайшая. И тогда это что ж, получается – что это я, я, Ольга Петровна Клецкина взяла, да и бац! забрюхатела!? Ну а если не я, то… то (в ужасе) кто-то из моих трех дочурок!? Не верю! Быть этого не может! Да, а тебе, Машунь, не послышалось? Ну, насчет Клецкиной. Может, фамилия этой пузатой другая, хотя и похожая? Ну, там, Плецкина, Блецкина… Да Бог знает, какая Хрецкина!.. Что?.. И все-таки именно Клецкина? Бо-оже мой! Так это что же - и впрямь кто-то из моих трех дочурок?.. Ась? Ага, сознаются они, как же! Упрямые! До последнего будут отбрехиваться, пока платье у них на пузе не треснет! Скрытные - ну что твоя Анька Чапман!
Н-да-а, вот уж сюрприз, так сюрпри-из! Не успела я, значит, сама выползти из больницы, где провалялась со своим сердечком два с лишним месяца, как тут же на носу тако-ой геморрой объявился!..
Ну а каким, представляю, это станет сюрпризом для моего Жоры! Он же у меня ох, какой впечатлительный! Да-а, Машунь, спасибо, порадовала… Ладно, пока! Буду переваривать твою информацию.
(Положила трубку). Ну и ну-у! Да неужели и впрямь какая-то из моих дочек?.. И ведь и от Жоры не скроешь – этакое-то счастье ни под каким платьем надолго не спрячешь. Разве что бронежилет только напялить, да в танке отсиживаться … Да, надо, пожалуй, как-то подготовить муженька к такому известию… А вот и он!
(Появился ОТЕЦ).
ОТЕЦ. Чао, женушка!
МАТЬ. Аналогично.
(Целуются).
ОТЕЦ. А чего ты, Оль, какая-то вся взъерошенная?
МАТЬ. Чего! Взъерошишься тут…
ОТЕЦ. Да в чем дело?
МАТЬ. Да вот… От больницы, представь, еще все никак не
отойду. Страдаю!..
ОТЕЦ. Кстати, о страданиях. А я, ты знаешь, какой вчера
сюжет видел по телеку?
МАТЬ. Какой?
ОТЕЦ. Девица! Четырнадцать лет! И уже родила!
МАТЬ. И – что?
ОТЕЦ. То есть как это что? В четырнадцать-то лет!
МАТЬ. И – что?
ОТЕЦ. Четырнадцать лет же ей, пойми, Олечка! Сама ведь еще
ребенок!
МАТЬ. Подумаешь. В некоторых странах, говорят, и в
двенадцать лет замуж спокойно выскакивают.
ОТЕЦ. Но не в России ж! Паспорт, паспорт даже еще получить
не успела!
МАТЬ. Что паспорт! Удовольствие зато получила.
ОТЕЦ. Нет, не понимаю я тебя, Оль, ей-Богу. Ты сегодня
какая-то вся такая развратная. Не выспалась, что ли?
МАТЬ. Есть маленько.
ОТЕЦ. Ну ладно. Но вот зато какие у нас-то дочки – м-м-м!
МАТЬ. Не говори!
ОТЕЦ. Любо-дорого поглядеть. Честь девичью блюдут!
МАТЬ. Да еще ка-ак! Так, понимаешь, с утра до вечера и
бля… блюдуют… тьфу ты!.. блюдут честь свою со страшной, нечеловеческой силой.
ОТЕЦ. Вот-вот.
МАТЬ (помолчав). Ну и как вы тут жили эти два месяца без меня?
ОТЕЦ. Ой, хорош… Плохо, Оленька, ох, как плохо!
МАТЬ. Н-да-а, больница, больница! Вот так живешь,
живешь и не знаешь, что в любой момент туда угодить можешь.
ОТЕЦ. Ну, мы-то с тобой понятно – возраст. А вот дочки навряд
ли.
МАТЬ. Да и они могут, не волнуйся.
ОТЕЦ. Наши дочки? В больницу? В их-то годы?
МАТЬ. Элементарно.
ОТЕЦ. Из-за чего?
МАТЬ. Ну, скажем… поскользнутся на улице, да и бац! - ногу
какую-нибудь одну из шести сломают. Или еще чего с ними, не дай Бог, приключится.
ОТЕЦ. Например?
МАТЬ. Ну, лягут, например, с кем попало … то есть сядут с кем попало, скажем, в автобус, а тут бац!..
ОТЕЦ. Что – бац?
МАТЬ. Авария. Вот и подзалетит дочурка с ребенком в
больницу.
ОТЕЦ. С ребенком? С каким ребенком?
МАТЬ. Нну-у… который рядом сидел.
ОТЕЦ. А-а.
МАТЬ. Или могут найтись и иные причины.
ОТЕЦ. Иные? Какие?
МАТЬ. Какие? (Осторожно). А ты чего, Жор… никак забыл,
из-за чего я загремела в больницу после нашей женитьбы?
ОТЕЦ. Ты? После нашей женитьбы?
МАТЬ. Вот-вот-вот. Через девять месяцев после свадьбы.
ОТЕЦ. Ну ты, Оль, и смешная! Почти тридцать лет ведь с тех
пор прошло, а я должен помнить?
МАТЬ. А ты вспомни, вспомни.
ОТЕЦ. Хм! Да подцепила, поди, какую-нибудь заразу, вот и загремела.
МАТЬ. А сказать?
ОТЕЦ. Валяй.
МАТЬ. А я… я тогда рожала нашу Катюшу.
ОТЕЦ. А, да, да, да… То-то, припоминаю, то ли ты заразой
какой у нас тогда маялась, то ли Катюхой…
МАТЬ. Катюшкой.
ОТЕЦ. И верно.
МАТЬ. Ну а потом, через пару-то годиков отчего я опять угодила
на больничную койку?
ОТЕЦ. Через пару годиков? Ну, это ты уже с Лидкой (показывает
«живот»).
МАТЬ. Правильно. Ну а потом, еще через какое-то время я с чем
оказалась опять в больнице?
ОТЕЦ. А вот теперь-то ты меня не подловишь. Не-ет! С чем! Да
с Веркой!
МАТЬ. А вот и не с ней, не-а!
ОТЕЦ. Нет?
МАТЬ. Нет!
ОТЕЦ. А с чем?
МАТЬ. С бронхитом!
ОТЕЦ. Да-а?
МАТЬ. Да-а! С бронхитом! И уже лишь потом – с Верочкой.
ОТЕЦ. Н-да-а, вот ведь как летит время! И какие дочки-то у нас
вымахали! Коровушки! Всем – за двадцать!
МАТЬ. Так что, как видишь, и они могут – подобно мне в их-то
годы - тоже попасть в больницу.
ОТЕЦ. С бронхитом каким-нибудь?
МАТЬ (вкрадчиво). А ты-то как думаешь?
ОТЕЦ (озадачен). Не врубился?
МАТЬ (задушевно). Жорочка…
ОТЕЦ. Ась?
МАТЬ. Сосчитай-ка, друг мой, до тысячи.
ОТЕЦ. Чего-чего?
МАТЬ. До тысячи сосчитай.
ОТЕЦ. Очумела? Это что еще за урок арифметики?
МАТЬ. Я прошу тебя. Так надо.
ОТЕЦ. Считать-то? Кому надо?
МАТЬ. Врачам.
ОТЕЦ. Так и есть - очумела. Каким еще врачам?
МАТЬ. Все врачи, как один, советуют до тысячи сосчитать,
перед тем, как… Или – после?.. Да, после.
ОТЕЦ. После чего?
МАТЬ. После того, как...
ОТЕЦ. Как в психушку они тебя упекут?
МАТЬ. Жорочка…
ОТЕЦ. Ну?
МАТЬ. Радость моя…
ОТЕЦ. Да, горе мое луковое?
МАТЬ. Я преисполнена решимости сообщить тебе…
ОТЕЦ. Да о чем, о чем, Оль? Что уже санитары за тобою с сиреной мчатся?
МАТЬ. О том, что одна из наших дочурок… она… она…
ОТЕЦ. Заболела?
МАТЬ. Беременна!!
ОТЕЦ. Что-о-о!?
МАТЬ. Считай! До тысячи!
ОТЕЦ (ошалело). Один ребенок, два ребенка, три, четыре,
пять…
МАТЬ (подсказывая). Шесть ребенков, семь, восемь, девять…
ОТЕЦ. Кто!? Кто из этих идиоток подзалетел!?
МАТЬ. Считай! И тебе сразу же полегчает! Считай!
ОТЕЦ. Не могу!
МАТЬ. Почему?
ОТЕЦ. Одни матерные цифры в голове вертятся!
МАТЬ. А ты напрягись, миленький! Соберись с мыслями!
(ОТЕЦ усаживается в позе «Мыслителя» Родена).
МАТЬ. Ну?
ОТЕЦ. Собрался!
МАТЬ. Молодец! Считай!
ОТЕЦ. Один… два… три… (Вскакивает, орет). Кто-о!? Которая из трех наших балбесок пузатая!?
МАТЬ (кричит). Не имею понятия!
ОТЕЦ. То есть как – не имеешь!?
МАТЬ. А так! Так!
(Пауза).
ОТЕЦ (трет лоб). Да нет, нет, Оль, о чем ты? Какая
беременность? Они же у нас еще не замужем! Кроме Катюхи. Но и та с мужем решила обойтись пока без детишек. Или все же надумали?
МАТЬ. Нич-чего не могу сказать.
ОТЕЦ. Да, а как ты об этом узнала?
МАТЬ. Про беременность? А я, Жор, с Машей Загорулько
только-только по телефону общалась. Она в поликлинику вчера бегала, у нее дочь рожает. Так вот Маша услыхала нечаянно разговор двух врачей. Где и обозначилась информация, что некая Клецкина – на третьем месяце.
ОТЕЦ. Ты, может?
МАТЬ. Я?!
ОТЕЦ. Да, а эта, с пузенью, случайно не какая-нибудь наша
однофамилица?
МАТЬ. Однофамилица! А ты много в районе у нас Клецкиных-то
встречал?
ОТЕЦ. Я? Да в общем-то никого…
МАТЬ. То-то и оно. Я ведь, Жор, даже специально этим как-то
интересовалась.
ОТЕЦ. И что?
МАТЬ. А то, что нет, нету в нашем районе ни одной собаки с такой фамилией.
(Справа негромко заиграло пианино).
ОТЕЦ. О, Верка опять наяривает. Неужели позитивных эмоций
своему будущему клопенку дать решила?
МАТЬ. Ну, это еще вилами, сам знаешь, на чем писано, у нее ли
будет клопенок.
ОТЕЦ. И все-таки, Оль, интересно – и чего нашу Верку в эту
музыкальную группу ни с того, ни с сего потянуло? В эту… как ее… «Поющие…»
МАТЬ. «Поющие дельфины».
ОТЕЦ. Вот-вот-вот. Хорошо еще, что не пьющие. Хотя
погоди – ну а настоящие-то дельфины разве умеют драть глотку?
МАТЬ. Петь-то? Да вроде.
ОТЕЦ. Да ну как? Как, Оль? Если они под водою?
Попытайся-ка запой мордой в бассейне!
МАТЬ. Но они же не всегда под водою. Вот иногда, вынырнув,
вроде и издают какие-то звуки.
ОТЕЦ. А особенно, небось, самки. При родах. Тут уж поневоле
заголосишь!
МАТЬ. А и правда – и чего Верку в эту группу-то потянуло?
Ведь училась на юридическом – ну и училась бы себе потихоньку. И тут на тебе – подалась еще и в музыканты!
ОТЕЦ. Да не это, Оль, странно-то. Странно – с чего на
юридический факультет ее понесло. До этого-то в музыкальной школе сызмальства занималась.
МАТЬ. Говорит, романтики захотелось.
ОТЕЦ. «Рома-антики!..» Насмотрелась сериалов – ну и…
(Пианино смолкло).
ОТЕЦ. Все, отмучила инструмент. Поди, выйдет сейчас. Вот и
глянем – она или нет беременная.
МАТЬ. А можем и не увидеть еще.
ОТЕЦ. Почему?
МАТЬ. Третий месяц всего. Трудно заметить. Вот если бы
как-то выпытать потихоньку... Чтобы подозрением не обидеть.
(Появилась ВЕРА).
ОТЕЦ (лучезарно). Ну и что, Верунь? Как жизнь молодая?
Цветет и пахнет?
ВЕРА. Со страшной силой.
МАТЬ. Что-то, доченька, смотрю, ты у нас располнела.
ВЕРА. Я?
ОТЕЦ. Ты, ты. Вон как животик-то округлился.
МАТЬ. Точно.
ВЕРА. С чего? Это у вас, наверное, глаза с чего-нибудь
округлились, а не мой животик. Ма, есть чего пожевать?
МАТЬ (вкрадчиво). Уж не солененького ли захотелось случайно?
ВЕРА. А что?
МАТЬ. Да я вот селедочку утром как раз купила.
ОТЕЦ. Замечательно. Царь-рыба. (Вере). Будешь?
ВЕРА. Не, па, не хочу.
ОТЕЦ. Как, царицу морей?
ВЕРА. Да хоть принцессу водоемов и луж. Не хочу рыбы, и все.
МАТЬ. Да, Вер. Ты ведь так нам с отцом и не объяснила – как же
тебя в музыкальную эту группу-то занесло?
ОТЕЦ. Вот-вот. В эту… как ее… «Беремен… Поющие дельфины».
ВЕРА. Как занесло!.. Да соскучилась я по музыке – вот и
занесло.
МАТЬ. Ну а на учебе твоей в юридическом это никак,
надеюсь, не отражается?
ВЕРА. Не беспокойся, ма, нисколько не отражается.
МАТЬ. Ишь ты, дельфины поющие… Мальчики, поди, у вас
там одни?
ВЕРА. Как же без них?
ОТЕЦ. Ну и как – с кем-либо из музыкальных этих оболтусов
ты еще не успела… это самое?..
ВЕРА. Что – это самое?
ОТЕЦ. Подружиться.
ВЕРА (сухо). Нет, еще не успела.
МАТЬ. Вот и чудесно. А то я слыхала, все эти музыканты из
всяких групп пьют, курят, колются, матерятся… У вас-то не такие, надеюсь?
ВЕРА. Нет, у нас сплошь одни ангелочки. Еще у следствия будут вопросы?
ОТЕЦ. Да в общем-то нет…
ВЕРА. Вот и прекрасно. Потолковали, так сказать, по душам.
И жевать сразу же расхотелось. Чао, любознательные вы мои па и ма!
(ВЕРА возвращается в свою комнату.
Опять зазвучало пианино).
ОТЕЦ. Хм, брюха особого вроде не наблюдается.
МАТЬ. Да, не заметно. Хотя, с другой стороны – легкая раздражительность, резкость…
ОТЕЦ. Ну так Верка у нас и всегда была слегка резковатой.
МАТЬ. И то правда. Характер! Не то, что Лида, к примеру.
(Кивнула на другую дверь). Вот уж кто у нас мышка-норушка. Вся в науке своей, вся в химии!
ОТЕЦ. А то как же. Лаборантка в химическом институте.
Вечно книжки свои глотает, да бубнит формулы. Я, Оль, вообще поражаюсь, как эта рассеянная с улицы Бассейной во время еды ложкой в рот, а не в ухо куда-нибудь себе попадает. Автопилот подключает, что ли?
МАТЬ. Наверно.
ОТЕЦ. Даже в комнате у себя, в своей берлоге и то эта мышка вечно с какими-то реактивами, ретортами, колбами…
МАТЬ. Не говори. Всю мышиную берлогу свою провоняла.
ОТЕЦ. Воображаю, что за аромат у них на работе! Без
противогаза на морде к ним, поди, и не сунешься.
МАТЬ. И никогда-то ведь, заметь, наша Лидок ни напомадится, ни накрасится.
ОТЕЦ (хмыкнул). Скажи спасибо, что еще хоть иногда умывается. Н-да-а, вот уж кому-кому, а Лидке уж точно не до мужиков. Если и забрюхатеет, то не иначе, как в результате какой-нибудь химической реакции.
(Появилась ЛИДА).
(Вполголоса). А вот и наш Менделеев!
ЛИДА. Здравствуйте.
ОТЕЦ. Привет, привет… А чего это мы, Менде… Лидок, в этаком просторном халате?
ЛИДА. А в чем же, пап, я обязана быть? В шапке-ушанке и в неглиже?
ОТЕЦ. Ну, к неглиже лучше всего шапка-невидимка подходит.
МАТЬ. Нет, а и правда, Лид. Почему бы тебе не надеть, скажем,
какое-нибудь платьице?
ЛИДА. Да ну какая, мамуль, разница – халат, платье? Я же у себя
дома. В чем хочу, в том и разгуливаю. Могла бы и вообще…
ОТЕЦ (грозно). Что это значит – вообще?
ЛИДА. Вообще в зимнем тулупе. На босу ногу.
МАТЬ. Новехонький халатишко, я смотрю.
ЛИДА. Да, на днях купила.
МАТЬ. А ну-ка, подойди, я ткань пощупаю.
(ЛИДА подошла, МАТЬ щупает ей живот).
ОТЕЦ. Ну и как – не беремен… не толстит?
МАТЬ. Изучаем.
ЛИДА. Мама! Да ты же мне все кишки раздавишь!
МАТЬ. Извини, дочь, изучением халатика увлеклась.
ЛИДА. Увлеклась…
МАТЬ. Что ж, неплохая ткань. А вот как изнутри она -
любопытно было б узнать?
ЛИДА. А ты снизу, снизу, мам, погляди, да пощупай.
МАТЬ. Да сними уж халатец, чего там. Не украдем, не волнуйся.
ОТЕЦ. Не такое не воровали.
ЛИДА. Пускай тогда папа выйдет.
ОТЕЦ. Спасибо! Родного отца гонят по матери!
МАТЬ. Выйди, выйди, остряк. Халатов не видал, что ли?
ОТЕЦ. Подобного – никогда!
МАТЬ. Еще налюбуешься. Ступай. Шевели ногами..
(ОТЕЦ, ворча, выходит.
ЛИДА снимает халат и остается в
трусиках и лифчике. МАТЬ пристально
осматривает ей живот).
ЛИДА. Тебя же вроде, мам, халат мой интересует?
МАТЬ. Да вот смотрю… не поправилась ли ты у нас, дорогая?
ЛИДА. Вроде нет.
МАТЬ (пощупав изнанку халата). Да-а, хороший материальчик.
Добротный, мягкий… Ладно, одевайся.
(ЛИДА надевает халат).
ОТЕЦ (стучит в дверь). Ну – вы все? Зимний тулуп одели?
МАТЬ. И даже валенки. Заходи.
(Заходит ОТЕЦ).
ОТЕЦ. Ну и как техосмотр? Дал какие-то результаты?
МАТЬ. А как же.
ОТЕЦ. И какие?
МАТЬ. Поздравляю, Жора!
ОТЕЦ (насторожился). Меня? С чем?
МАТЬ. С результатами техосмотра.
ОТЕЦ. И… какие они?
МАТЬ. Замечательные.
ОТЕЦ. А… поконкретнее?
МАТЬ. Халат – хороший!
ОТЕЦ. И… все?
МАТЬ. Все!
ЛИДА. А чего б ты, пап, хотел еще-то узнать?
ОТЕЦ. Ну, как… О твоей фигуре, о мере твоей береме…
упитанности, и вообще…
МАТЬ. Да, кстати, Лид - селедочки не желаешь?
ЛИДА. А что?
МАТЬ. Да я вот селедочки такой славной утром на базаре купила – пальчики оближешь.
ЛИДА. Нет, мам, спасибо, не хочется.
МАТЬ. А соленых огурчиков?
ЛИДА. И их.
ОТЕЦ. А то, может, заглотишь банку, другую?
ЛИДА. Не хочу, пап.
ОТЕЦ. А почему? Самочувствие не позволяет?
МАТЬ. Да, а как ты чувствуешь себя, Лида?
ЛИДА. Ох, знаешь, мам, что-то в последнее время голова стала
немного кружиться.
ОТЕЦ и МАТЬ (заинтересованно). Да-а? Так-так-та-ак!
ЛИДА. И потом, вялость такая, сла-абость…
МАТЬ. Да ты что!
ОТЕЦ. Ну и отчего, интересно?
ЛИДА. Отчего?
ОТЕЦ и МАТЬ. Да!
ЛИДА. Да, думаю, работаю чересчур много последнее время.
ОТЕЦ и МАТЬ (разочарованно). Неуже-ели?
(ЛИДА вздыхает).
ОТЕЦ. А ведь сама, сама виновата. Одна лишь химия на уме, и
никакой личной жизни. А о мужиках, о мужиках-то кто, Пушкин за тебя будет думать?
МАТЬ. А ты считаешь, она не думает? Да у нее, чай, и кавалер
какой нарисовался на горизонте…
ОТЕЦ. А и в самом деле?
(Пытливо, изучающе смотрят на Лиду).
ЛИДА. Да нет, нету у меня никакого кавалера.
ОТЕЦ. Даже самого завалященького?
ЛИДА. Даже самого завалященького.
ОТЕЦ. Даже химически необразованного?
ЛИДА. Даже химически необразованного.
ОТЕЦ. Даже вот таку-усенького? (Показывает).
ЛИДА. Даже вот таку-усенького.
МАТЬ (недоверчиво). Ой ли?
ЛИДА (сердито). Ой ли! Ладно, руки свои завалященькие пойду сполосну. (Уходит).
ОТЕЦ. И что? Никаких, значит, признаков на пузцо?
МАТЬ. Ни малейших.
ОТЕЦ. Ну и кто же у нас остается? Катька? А ведь и то -
стюардесса! Симпатичная! И среди летчиков постоянно – молодых, видных, с деньгами… Да тут и любая подзалетит…
(ЛИДА возвращается в свою
комнату. Родители замолчали,
провожая ее глазами. ЛИДА ушла).
МАТЬ. Забыл? Так ведь Катька-то уже замужем. Год назад с
Игорем свадьбу сыграли там же, в аэропорту у них, где Игорь охранником работает.
ОТЕЦ. Считаешь, у меня совсем склероз?
МАТЬ. На последней стадии. Если запамятовал, что молодые решили детишек не заводить, пока Игорь не станет получше зарабатывать. Хорошо еще, хоть комнату им там, в аэропортовской общаге-то дали.
ОТЕЦ. А может, все-таки надумали короедом обзавестись?
МАТЬ. Не имею понятия.
ОТЕЦ. Да, а прописана Катька где?
МАТЬ. Тут еще. А значит – в нашей поликлинике числится.
ОТЕЦ. Так что не наша ли стюардесса подзалетела?
МАТЬ. А кто ее знает? Она же у нас тут теперь не частая гостья.
(Появилась КАТЯ с пакетом).
КАТЯ. Салютик!
МАТЬ. А вот и Екатерина!
ОТЕЦ. Прилетела наша стюардесса! Легка на помине!
КАТЯ. Привет, привет, родненькие мои! (Целует родителей).
А я ненадолго.
МАТЬ. А чего так?
КАТЯ. Да вот, заскочила узнать, как ты, мамуль, после больницы-то себя чувствуешь?
МАТЬ. Амбивалентно.
КАТЯ. Ну и чудненько. А я тут тебе апельсинчиков. Для поправки здоровья. (Подает ей пакет).
МАТЬ. Благодарствую.
КАТЯ. Эй, а чего вы на живот мой уставились?
МАТЬ. Да вроде б, смотрю, поправилась ты у нас. (Ставит
пакет в угол).
ОТЕЦ. Как небольшая слониха.
КАТЯ. Папа!..
МАТЬ. Не обращай внимания. Папа шутит.
ОТЕЦ. Вот-вот-вот. Острит, как бегемот в посудной лавке.
КАТЯ (про живот). Неужели и правда заметно?
МАТЬ. Да есть, есть малость..
ОТЕЦ. Любопытно только – с чего?
КАТЯ. А ты, пап, с чего, думаешь?
ОТЕЦ. Ох, даже и мозгами-то шевельнуть страшно.
КАТЯ. Почему?
ОТЕЦ (неопределенно). Нну…
МАТЬ. А то, может, сама чистосердечно во всем сознаешься?
КАТЯ (удивлена). Я? В чем?
ОТЕЦ. Отчего ты это… (Показывает огромный «живот»).
МАТЬ. Немножко поправилась.
КАТЯ. Отчего! Да диету забросила, жру много – вот и…
ОТЕЦ и МАТЬ (разочарованно). А-а-а…
ОТЕЦ. Видишь ли, мать – жрет она много, жрица наша небесная,
а мы-то башку ломаем…
КАТЯ. Башку ломаете? Над чем?
МАТЬ. Да так…
ОТЕЦ. Самолет-то тебя с таким весом еще поднимает?
КАТЯ. Он и тонну поднимет.
ОТЕЦ. Ну, резервы у тебя, значит, еще есть. Поправляйся.
И наворачивай побольше пирожных с салом.
КАТЯ (сердито). Благодарю за совет!
МАТЬ (Отцу). Не надоело острить? (Кате). Муженек-то как?
Много изловил грабителей, да террористов у вас в аэропорту?
КАТЯ. Еще в процессе.
МАТЬ (осторожно). Ну и как… не надумали еще с ним потомством обзавестись?
ОТЕЦ. Да, кстати?
КАТЯ. Да ну когда, родненькие, когда? Если я сегодня в Бомбее,
завтра в Милане, ну а послезавтра еще Бог знает где. Да и оклад Игорю еще не повысили.
ОТЕЦ. Понятно. Внуков, значит, еще не ждать. А мы-то думали,
вы уже в процессе…
КАТЯ. Увы! Увы! (Спохватилась, заговорщически). Да, а последнюю новость слыхали?
ОТЕЦ. Какую?
КАТЯ. Про нашу Верку.
МАТЬ (насторожилась). Про Веру?..
ОТЕЦ. А что? Что с нею?
КАТЯ. Что? А то, что…
ОТЕЦ. Ну?
МАТЬ. Ну!?
КАТЯ. Да в группе-то своей музыкальной…
ОТЕЦ. Это в «Пьющих-то…» б-р-р-р… в «Поющих дельфинах»?
КАТЯ. В них самых, зверюгах. Так вот Анька, напарница моя,
говорит, что Верка в солиста из своей группы втрескалась по самые уши. В этого, как его… ну, на афишах его морда еще висит… а, да, в Тимофея Таюрского!
ОТЕЦ. Иди ты! Втрескалась!
КАТЯ. Да ну правда, пап! Да Анька собственными шустрыми глазенками наблюдала, как Веруня с Таюрским после очередного концерта уселись в его авто, да и лизались с ним, пока машина из виду не скрылась.
МАТЬ. Наша Вера?..
КАТЯ. Ну! Да Анька пылкие их поцелуйчики на мобильный сняла, да и мне переправила. Вот, смотрите. (Показывает родителям фото с мобильного).
ОТЕЦ. Вот те на!
МАТЬ. Ну и ну-у!
ОТЕЦ. А откуда эта ваша Анька Верку-то нашу знает?
КАТЯ. А я ей фото сестренок как-то показывала и хвасталась,
что Вера теперь в «Поющих дельфинах». Ладно, а сейчас я в ванную заскочу, а то в аэропорту у нас воду горячую отключили. Ремонт! Вот я и думаю – проведаю-ка родных, а заодно и ванну приму. Мам, подкинь какое-нибудь полотенчико.
МАТЬ (достает полотенце). Держи.
КАТЯ. Мерси. Да, а апельсинчики я сразу на кухню. (Уносит пакет и заходит в ванную).
ОТЕЦ. Та-ак! Выходит, Верка у нас пузатая?
МАТЬ (задумчиво). Вероятно…
ОТЕЦ. Дельфиниха чертова! Докувыркалась в житейских волнах! Доигралась на своих пианинах! Скоро дельфиненка
притащит в клювике!
МАТЬ. А может, все-таки это Лида?
ОТЕЦ. Эта мышка-норушка? Не смеши. Наверняка Верка.
Еще бы – вертится в таком обществе! «Богэ-эма!»
МАТЬ. Ну так что, позвать ее? Разобраться?
ОТЕЦ. Зови! Надо же и на самом-то деле выяснить наконец,
ху ис беременная!
(МАТЬ стучит в дверь Веры.
Пианино играет. МАТЬ опять
стучит. Бесполезно. Стучит громче.
Наконец пианино смолкло.
Выглянула ВЕРА).
ВЕРА. Тебе чего, ма?
МАТЬ. Чего не открываешь? Я стучу, стучу… Уже весь кулак
отшибла.
ВЕРА. Извини, ма, из-за музыки-то не слышу.
МАТЬ. «Не слышу…» Ладно, выйди, разговор есть.
ВЕРА (вышла). Ну? Какой разговор?
ОТЕЦ. Значит, нету у тебя никаких кавалеров?
ВЕРА. Нету.
ОТЕЦ. Одна, значит, одинешенька ты у нас, страдалица?
ВЕРА. Ну, допустим, не страдалица, но одна. А – что?
ОТЕЦ. А то, что с кем, интересно, это ты, если ты одна, после
концертов-то своих целуешься, ягодка?
ВЕРА. Я?
МАТЬ. Ты.
ВЕРА. Целуюсь?
МАТЬ. Да. Прям, как в песне – у прохожих на виду.
ВЕРА. Ну… наверное, с подругами.
МАТЬ. А - еще? Еще с кем на днях целовалась?
ОТЕЦ. В импортной тачке. Со страшной силой.
ВЕРА. Я? Да когда, когда?
ОТЕЦ. Да после одного из последних ваших концертиков,
рыбонька.
ВЕРА. Ну и с кем это, интересно, по-вашему, я целовалась?
МАТЬ. С кем? С вашим солистом!
ОТЕЦ. Тимофеем Таюрским!
(Пауза).
ВЕРА. Та-а-ак! Ну и кто же это вам напел?
МАТЬ. Люди. Люди напели добрые.
ОТЕЦ (ехидно). «Поющие граждане».
ВЕРА. Уже уразумела, что не тушканчики, но вот кто именно?
Что за граждане?
ОТЕЦ. Это не имеет никакого значения.
ВЕРА. Почему, имеет. Ведь кому-то я должна сказать свое большое и толстое спасибо.
МАТЬ. Совсем даже не обязательно.
(ВЕРА выразительно посмотрела
на дверь Лиды).
ВЕРА. Лидка, что ли, вам трепанула об этом?
МАТЬ. Почему сразу – Лидка?
ВЕРА. Так ведь больше-то некому.
МАТЬ. И не Лидка совсем.
ОТЕЦ. Отнюдь.
ВЕРА. Ну а кто же еще? Вы же никуда сейчас из дома не отлучались. А вот новости, судя по всему, еще тепленькие, только что влетевшие в ваши доверчивые ушонки.
ОТЕЦ. А может, нам кто-нибудь позвонил.
ВЕРА. Неправда, не звонил нам никто. У меня же телефон
параллельный.
МАТЬ. А что, если… (Показывает мобильник).
ВЕРА (перебивает). Короче - вот что, па, вот что, ма. Пускай Лидка вам в таком случае объяснит, для чего она с неким чернявеньким и очкастеньким аспирантиком в институте у себя то и дело в различных кабинетах, да лабораториях запирается.
МАТЬ. Лида?
ОТЕЦ. Запирается с аспирантом очкастеньким?
ВЕРА. Вот именно! Тет-а-тет!
ОТЕЦ. А ты-то откуда знаешь?
ВЕРА. Откуда? А люди напели добрые! (Ехидно, передразнивая Отца). «Поющие граждане»! (Уходит к себе, хлопнув дверью).
(Пауза).
ОТЕЦ. Та-а-ак! Так это что ж – получается, это химическая
мышка-норушка у нас пузатая? И ждать нам с тобою, мать, во внуки уже не дельфиненка, а мышонка?
МАТЬ. Ох, уж и не знаю, Жор, какую неведому зверушку доченьки нам преподнесут. Но в любом случае интересно, для чего ж
Лидка уединяется с этим аспирантом?
ОТЕЦ. Неужели не ясно? (Ехидно). Да эксперименты они проводят. Малыша в пробирке химичат!
МАТЬ. Н-да-а!.. А ведь это и правда самая тихонькая, да
скромненькая из всех наших дочурок.
ОТЕЦ. Знаешь зато, какие аспиранты с копытами водятся в тихих лабораториях, да омутах? У-у-у!
МАТЬ. И ведь кто? Кто? Тишайшая наша Лидочка, Лидусенька, Лидуся…
ОТЕЦ. Во что же теперь верить-то? А? Во что - если даже в саму
химию вера навеки пропала!
МАТЬ. Ну так что – Лидуху вызываем теперь для откровенной
беседы?
ОТЕЦ. А чего ждать? Еще пять-шесть месяцев, пока наш
Менделеев в юбчонке каким-нибудь новым элементом не разродится?
(ОТЕЦ стучит в дверь Лиды.
Тишина. Снова стучит.
Наконец выглянула ЛИДА).
ЛИДА (недовольно). Чего стучим? Я занимаюсь.
ОТЕЦ. Чем, солнышко? Чем, формула наша ты ясноглазая?
ЛИДА. Опытами.
МАТЬ. Ну, дочка, спасибо – дозанималась…
ЛИДА (удивлена). Ты о чем, мама?
МАТЬ. Да так…
ОТЕЦ. Ладно, никуда не убегут ненаглядные твои опыты. Выходи.
ЛИДА. Но я же работаю.
ОТЕЦ. Выходи!
ЛИДА. Да зачем?
МАТЬ. Разговор есть.
ЛИДА (выходит). Ну вот чего, чего вам?
МАТЬ. Ну и как трудимся в своем институте?
ЛИДА. Помаленьку.
МАТЬ. Значит, химией любимой своей занимаешься?
ЛИДА. Ею.
МАТЬ. И… больше ничем?
ЛИДА. Абсолютно… А что?
ОТЕЦ. Одна ишачишь там или… в какой-нибудь теплой
компании, как каторжный муравей на галерах?
ЛИДА. А что?
МАТЬ. А тебе… не помогает случайно в твоих опытах один человек?
ЛИДА. Мне? Человек? Какой?
ОТЕЦ. Аспирантик такой чернявенький.
ЛИДА. Аспирантик чернявенький?..
МАТЬ. Вот-вот-вот. Который еще в очках.
ЛИДА. В очках?..
ОТЕЦ. Да! Как проститутка Троцкий!
МАТЬ. Жора!..
ЛИДА (смутившись). Это… Женя, что ли?
МАТЬ. Ну, если это вы с ним уединяетесь то в одном, то в
другом кабинете, то, значит, Троцкий… то есть, Женя.
(Молчание).
ЛИДА. Ну и откуда, интересно, вы о Жене узнали?
ОТЕЦ. Чернявенькая сорока на хвосте принесла.
ЛИДА. А у вас что… в институте нашем появились
какие-то знакомые?
МАТЬ. Да как сказать...
ЛИДА. Кто?
МАТЬ. Да какая разница?
ЛИДА. Кто вам об этом сказал?
ОТЕЦ. Это не имеет значения.
МАТЬ. Ни малейшего.
ЛИДА. И все-таки любопытно – откуда вы об этом узнали?
Ну, чего молчите?
(В ванной плеск воды и мурлыканье).
ЛИДА. Это кто, Вера моется? (С сомнением). Хотя голос…
МАТЬ. Катюха.
ЛИДА. Катя приехала?
МАТЬ. Да, нас проведать.
ЛИДА. Так-так-та-ак!.. Так вот, вот от кого, поди, вы про
Женю разнюхали.
МАТЬ. И вовсе не от нее.
ОТЕЦ. Отнюдь.
ЛИДА (зло усмехнулась). Серьезно?
ОТЕЦ. Да ты сама посуди – ну вот откуда ей знать, с кем ты у
себя в институте по укромным кабинетам на пару прячешься, если Катька в аэропорту стюардессой горбатится?
ЛИДА. Ну, мало ли… Может, до нее идиотские какие-то слухи
дошли, или еще что… Но только еще минут десять назад вы с мамой
ничего об этом Жене и слыхать не слыхали – и вдруг…
МАТЬ. Да говорят же тебе, что это не она, не она нам
рассказала!
ЛИДА. Ну хорошо, ладно, а тогда – кто? Кто?.. Ага, молчите? Ну
так вот. А теперь попросите Катеньку свою ненаглядную, чтобы она вам и о себе что-нибудь поведала!
МАТЬ. Катя? А что она такого может о себе поведать?
ЛИДА (решаясь). Что?..
ОТЕЦ. Да, что?
ЛИДА. Нну… предположим… с каким это жирненьким иностранцем она развлекалась недавно.
МАТЬ. Катя? С иностранцем развлекалась?..
ОТЕЦ. С беремен… с жирненьким?
ЛИДА. Да! Да! С которым в эту субботу она задорно крутилась
на каруселях в нашем Парке Культуры и Отдыха!
МАТЬ. То есть как? И это без мужа, без Игоря?
ЛИДА. О, Господи, да какой муж? О чем ты, мама! Вдвоем,
вдвоем с иностранцем она веселилась, лопоча по-немецки! Тет, так сказать, а тет на виду у почтеннейшей публики! Вот пускай вам теперь еще и об этом Катенька любимая ваша расскажет! (Уходит к себе, хлопнув дверью).
МАТЬ. Ну во-от! Теперь – Катька!
ОТЕЦ. Н-да-а… С каким-то упитанным иностранцем – да на
каруселях! И – в ванную! Грехи отмывать!
МАТЬ. Да, а откуда Лидка могла об этом узнать? Она из-за
своей ведь работы сто лет уж, поди, не была в этом парке.
ОТЕЦ. Кто-нибудь из общих знакомых ее просветил.
МАТЬ. Пожалуй… Но отчего Катька так откровенно-то с
этим иностранцем – на виду у всех? Нате – любуйтесь, мол! Неужели решила Игоря бросить, да за толстяка этого выйти?
ОТЕЦ. Почему нет? Жирный – значит, богатый.
МАТЬ. И нам ничегошеньки не сказала?
ОТЕЦ. Значит, считает, еще не время.
МАТЬ. Какой кошмар!..
ОТЕЦ. Н-да-а! А ведь мы-то с тобой, Оля, все гордились – это
каких же, мол, замечательных девок мы вырастили! А – они? Замужняя - с иностранцем связалась! Менделеев - с аспирантом втихаря запирается! Ну а третья не таясь с солистом целуется в драндулете! Да ведь вдобавок еще и гадай – это кто же из трех наших телок пузатая!
МАТЬ. И не говори, Жор! Ну прямо не дом, а сплошное гнездо
разврата!
(Появилась из ванной КАТЯ).
КАТЯ. Фу-у! Хорошо-то как, Господи!
МАТЬ (мрачно). Тебе и впрямь хорошо?
КАТЯ. Зам-мечательно!
ОТЕЦ. Приятнее даже, чем вертеться на каруселях?
КАТЯ (удивлена). Не поняла? О чем ты, пап?
ОТЕЦ. Говорю – тебе так же хорошо, как и с иностранцем на
каруселях качаться?
КАТЯ. С иностранцем? На каруселях?.. С каким иностранцем?
МАТЬ. С довольно-таки упитанным.
КАТЯ. Что-то я вас не понимаю…
МАТЬ. Да вот и мы с отцом в толк никак не возьмем, как
такое возможно – чтобы замужней-то даме, да при живом-то супруге, да с иностранцем толстозадым каким-то в Парке Культуры и Отдыха весело развлекаться?
ОТЕЦ. Родителей бы хоть не позорила!
(Пауза).
КАТЯ. Ну и как же вы об этом узнали?
ОТЕЦ. Случайно.
КАТЯ. Как вы об этом узнали?
МАТЬ. Да какая разница?
ОТЕЦ. Главное – что узнали.
КАТЯ. И все-таки любопытно – кто вам об этом напел?
(Выразительно, в сторону комнаты Веры). Уж не поющие ли дельфины?
МАТЬ. Это не имеет значения.
ОТЕЦ. Вот именно.
КАТЯ. Ну хорошо – была, была я в парке с господином
Гольдштейном из Мюнхена!
ОТЕЦ. Оп-паньки!
КАТЯ. И – что?
ОТЕЦ. Так все-таки была там?
КАТЯ. Да!
ОТЕЦ. С иностранцем?
КАТЯ. Да! Да!
МАТЬ. Постыдись! Ты ведь замужняя!
КАТЯ. Ну и что? Уже и на карусели теперь нельзя
покататься, если замуж-то вышла?
ОТЕЦ. О, Господи! Да катайся ты на ней хоть сутками напролет.
Но – в одиночку.
МАТЬ. А еще лучше - со своим законным супругом.
ОТЕЦ. Чинно-благородно. Под ручку.
КАТЯ. Да ну поймите, дорогие мои: что я – для себя, что ли,
с этим немцем на каруселях качалась? Для своего удовольствия?
МАТЬ. Нет – для нашего!
КАТЯ. Да я же в интересах работы!
ОТЕЦ. В интересах работы? С веселым визгом, да с толстым
немцем сладострастно качаться на каруселях?
КАТЯ. А ты представляешь – да! Да! В интересах работы!
Потому что начальство попросило меня показать господину Гольдштейну наш город, где он впервые.
МАТЬ. Замечательно же у вас принимают клиентов!
КАТЯ. Да ты пойми, мам: Гольдштейн – владелец большого
частного турагентства. И способен обеспечивать наш аэропорт целыми партиями прилетающих туристов, что нам очень выгодно. Вот и надо было принять его по высшему разряду.
ОТЕЦ. Ну а других, незамужних-то стюардесс-затейниц у вас не
нашлось?
КАТЯ. Но ведь я немецким отлично владею. И потом, другие
наши девчонки оказались в тот день заняты.
ОТЕЦ. Ну а твой муженек? Что, если он, не дай Бог, узнает об этом?
КАТЯ. Да Игорь в курсе, в курсе, что иногда мне поручают
встречать иностранцев!
МАТЬ. И не ревнует?
КАТЯ. Представляешь – нет!
ОТЕЦ. Почему?
КАТЯ. Да потому что он мне полностью доверяет – понятно? И
знает, что я никогда себе ничего лишнего не позволю.
ОТЕЦ. А, ну, если доверяет…
КАТЯ. Да! Доверяет! Ладно, все, а теперь побегу я. Пора!
МАТЬ. Как, Кать, а чайку? Хоть охолонись малость после ванны!
КАТЯ. Ничего! День чудесный, быстренько на солнце обсохну.
Чао! (Уходит).
МАТЬ. Обиделась.
ОТЕЦ. Ах-ах-ах!
МАТЬ. Даже и чаю не попила.
ОТЕЦ. Не бери в голову. Ладно, итак, пузо у Катюхи отпадает. И на кого же теперь нам думать-то, Оль – на Верку или на Лидку?
МАТЬ. Ох, спроси-ка что-нибудь, Жор, полегче. У меня из-за
этой задачки и так уже все мозги всмятку.
ОТЕЦ (помолчав). Наверное, все-таки Лидка брюхатая.
МАТЬ. Почему?
ОТЕЦ. А для чего ей, скажи, с чернявеньким аспирантиком
запираться по разным кабинетам? Химикаты с цветочками нюхать? Или мензурками любоваться?
МАТЬ. Хм!
ОТЕЦ. То-то и оно, что «хм»! Дозапиралась… Менделеев
бесстыжая! Тьфу!
МАТЬ (вздыхает). Да, похоже, и впрямь она.
ОТЕЦ. Я ж говорю!
(Появилась ЛИДА).
ЛИДА (несколько виновато). Папулечка, мамулечка…
ОТЕЦ. Ну? И что сокровенное, да интимное ты нам поведаешь, Менделе… доченька дорогая?
ЛИДА (решаясь). Что? А я… я хочу вам сказать…
МАТЬ. Ну?
ЛИДА (приобняла мать). А то ты, мамуль, переживаешь, поди,
из-за моего странного поведения в институте…
МАТЬ. Угадала.
ЛИДА. Да еще и после больницы, бедняжечка, не совсем
восстановилась, наверно… (Целует ее).
МАТЬ. Восстановишься с вами…
ОТЕЦ. Вот-вот-вот. Разве что укрывшись от вас где-нибудь в
гостеприимных стенах психушки.
ЛИДА. Почему – психушки?
ОТЕЦ. Да так…
МАТЬ. Отец, как обычно, шутит.
ЛИДА. А-а…
ОТЕЦ. Так ты сообщить что-то нам хотела, формула наша
ненаглядная?
ЛИДА. А, да. Так вот. Короче – да!
МАТЬ. Что – да?
ЛИДА. Да, мы, сознаюсь, уединяемся иногда с аспирантом
Женей то в одном, то в другом кабинете.
(ОТЕЦ и МАТЬ выразительно переглянулись).
ОТЕЦ. Так-так-та-ак…
ЛИДА. Ну а знаете, для чего?
МАТЬ. Да уж догадываемся.
ОТЕЦ. Да это и любому трезвому ребенку понятно.
ЛИДА. А вот и нет! Нет! Не для этого!
МАТЬ. Нет?
ЛИДА. Нет! Хотя все так думают! А только запираемся мы с
ним совсем даже для другого!
МАТЬ. А для чего?
ОТЕЦ. Чтобы втихаря физике любимой отдаться?
ЛИДА. Папа!..
МАТЬ (Отцу). Не смешно! Продолжай, Лид.
ЛИДА. Ну… в общем… Женя поразительно талантливый химик.
И я… я помогаю ему в одном интересном опыте, который способен стать настоящим научным открытием.
МАТЬ. Неужели?
ЛИДА. Да! Да! Хотя в институте у нас в Женю никто не верит.
Все считают его неудачником, недотепой. И лишь только я, я одна в него верю! Вот и помогаю ему украдкой.
МАТЬ. Ну а для чего же вам скрывать ваши опыты?
ЛИДА. Понимаешь, мам, Женечка до смешного суеверный,
боится, что кто-нибудь сглазит. Вот он и меня умолял, чтобы я до поры, до времени никому ни слова о наших занятиях. Да я вот… вам сейчас… (Вздыхает).
МАТЬ. Ничего. И мы с отцом будем молчать об этом. Ну разве
не так ведь, Жор?
ОТЕЦ. Могила. Скала. (Бьет себя в грудь). Рыба!
ЛИДА. Спасибо, мамуль! И тебе, папочка! Вот открылась вам, и как-то сразу на душе полегчало. Да, и еще…
МАТЬ. Ну?
ЛИДА. А знаешь, куда сегодня утром Женя отправился?
МАТЬ. Куда?
ЛИДА. В наш институт! Чтобы заявить на ученой комиссии о своем открытии!
МАТЬ. Да ты что!
ЛИДА. Да! Представляешь? Так что вот-вот, с минуты на
минуту наконец-то и решится судьба того, над чем мы с ним так долго и упорно бились.
МАТЬ. Понятно. А чего же он тебя-то в институт с собою не взял?
ЛИДА. И опять же из суеверия. Велел дожидаться его звонка. Ну да не это главное. А главное - что я чувствую, я верю, верю, что нас с Женечкой ждет огромный-преогромный успех! Что мы на пороге большого, подлинного открытия! Настоящего переворота в науке!
МАТЬ. Ну дай-то Бог, дай-то Бог…
ОТЕЦ. И попутного водорода вам в… впрочем, сама знаешь, куда.
ЛИДА. Ну папа!..
МАТЬ. Жора!..
ОТЕЦ. В спину, ягодки мои, в спину. А вы-то, бесстыжие, о чем
подумали?
ЛИДА. А теперь – все! Я все вам, родненькие, объяснила!
А сейчас пойду ждать звонка от Женечки!
(Убегает к себе).
ОТЕЦ. Н-да-а! И тут тоже никаким ребенком не пахнет…
МАТЬ. Не-а.
ОТЕЦ. Одними лишь вонючими химикатами… (Вздыхает). А – жаль!
МАТЬ. Чего?
ОТЕЦ. «Чего!» Да того, что не карапуза они, а какое-то,
извиняюсь, великое научное открытие втихаря по углам мастерили! Тьфу!.. А ведь я-то, Оль, если по правде, то о внучонке давно уж мечтаю. Разумеется – законном.
МАТЬ. Ну а я? Я не мечтаю? Хотя и не говорила еще тебе об
этом.
ОТЕЦ. Эх-х! Взять бы сейчас, понимаешь, на руки, да и
потетешкать этакого щекастого, румяного, славного пузыря!
МАТЬ. И не говори, Жор!
ОТЕЦ (помолчав). Ну и кто остается? Это Верка у нас тогда,
что ли, с прибылью? Это ей суждено первой принести короеда в дом?
МАТЬ. Да вроде больше пока и некому.
ОТЕЦ. «Богэ-эма!» Хоть бы официально замуж-то постаралась
при этом выйти.
МАТЬ. Хорошо бы!
(За стеной смолкло пианино).
ОТЕЦ. О, будущая счастливая мамаша закончила терзать измученный инструмент.
(Появилась ВЕРА).
ВЕРА. Мамочка…
МАТЬ. Да, Верунь?
ВЕРА. Ну ты как, ма… не обиделась на меня?
МАТЬ. Я? На тебя? За что?
ВЕРА. За мой резкий тон в нашем последнем разговоре.
МАТЬ. А-а. Да нет, Вер, ну что ты. Ну, не сдержалась ты, ну с
кем не бывает…
ВЕРА (ласкаясь). И все же извини меня, ма. Ты ведь у нас
только-только после больницы, а я, дурочка… Прости.
ОТЕЦ (с шутливым пафосом). Прощаю тебя, дочь моя!
ВЕРА. Ой, и ты меня прости, па!
ОТЕЦ. Что делать! Так и быть, великодушный па прощает
свою неразумную до!
ВЕРА. А теперь вот что... Не хотела вообще-то говорить вам об
этом, да уж ладно, сознаюсь…
(ОТЕЦ и МАТЬ переглянулись).
ВЕРА. Да! Есть, есть у меня определенные отношения с нашим солистом Тимофеем Таюрским.
ОТЕЦ. Все-таки целовалась с ним в импортном тарантасе?
ВЕРА. Да!
МАТЬ. Ну и зачем же надо было это скрывать, глупенькая?
Что мы с отцом – не поняли бы? Сами не были молодыми?
(ВЕРА вздыхает).
Ну и как же далеко зашли ваши отношения? Если, разумеется, не секрет.
ВЕРА. Пока, ма, секрет.
ОТЕЦ. Да ну уж ладно, колись, до! Ей-ей, па и ма никому о
своей Ве ничего не скажут.
ВЕРА (улыбнулась). Спасибо, па, но я пока помолчу.
МАТЬ. И это все, что ты хотела нам сообщить?
ВЕРА. Почти.
МАТЬ. Хм! Ну а больше… больше-то ни о чем не желаешь
добавить?
ВЕРА (смутилась). Я? А о… о чем?..
МАТЬ. А ты сама-то подумай.
ВЕРА. О Таюрском, что ли?
МАТЬ. И не только…
ВЕРА. Не понимаю, ма, о чем ты?
МАТЬ (испытующе). И правда не понимаешь?
ВЕРА. Не понимаю.
МАТЬ. Ну-ну… Да, и еще…
ВЕРА. Да, ма?
МАТЬ. Если этот Таюрский… или еще кто замуж тебя
позовет, то хоть тогда-то признаешься нам с отцом?
ВЕРА. Ну разумеется, ма! Сразу!
МАТЬ. Что ж, и на том спасибо.
ВЕРА. А теперь – пока.
(ВЕРА возвращается
в свою комнату).
ОТЕЦ. И опять о ребенке ни слова.
МАТЬ. Ни полсловечка.
ОТЕЦ. И все-таки одну деталь, Оль, ты заметила?
МАТЬ. Ты имеешь в виду ее смущение на мой вопрос, не желает
ли она что-либо добавить?
ОТЕЦ. Да! Да!
МАТЬ. Заметила.
ОТЕЦ. И что скажешь?
МАТЬ. Хм!.. Неужели и правда это она беременная?
ОТЕЦ. Ну разумеется! Стопудово! А иначе с чего бы ей
глазенки-то от нас прятать, если нет за ней никакой вины?
МАТЬ (задумчиво). Да, похоже, ты прав…
ОТЕЦ. Еще как! Зуб, зуб даю!
(Звонит телефон).
МАТЬ. Извини… Да? Да, я… (Отцу). Катюха чего-то звонит.
ОТЕЦ. Не прошло и полгода.
МАТЬ. Ты чего, Кать, так быстро звонишь? (Удивлена). Да-а-а?
Так… так… Ух, ты-ы! Да ты что! Ну и ну-у! Что ты говоришь! Сама только-только узнала? Ну я балде-ею!
ОТЕЦ. Отчего, мать, балдеем? Телефонную трубочку, что ли, маком случайно обсыпала?
МАТЬ. Тс-с-с!.. - А вот это правильно. Молодцы! Мы с отцом всецело одобряем и поддерживаем.
ОТЕЦ. Не, я не поддерживаю. Я еще не балдел.
МАТЬ. Тс-с-с!.. - Да, и папа тоже поддерживает и одобряет со страшной силой. Ладно, Катюша, пока! Так держать!
ОТЕЦ. Ну и чего, интересно, ей надо держать, а мне со страшной
силой поддерживать?
МАТЬ. Представляешь – ее Игорьку в аэропорту повышение
дали!
ОТЕЦ. Летчиком назначили, что ли?
МАТЬ. Не остри! По линии безопасности его повысили.
ОТЕЦ. Это как? На вышку с автоматом поставили?
МАТЬ. Нет! Знаешь, кто он теперь в аэропорту?
ОТЕЦ. Да это все знают - Катькин муж.
МАТЬ. Замначальника по безопасности!
ОТЕЦ. Да, это я одобряю. И даже где-то поддерживаю, если
еще и зарплату ему подняли.
МАТЬ. Еще как!
ОТЕЦ. Поддерживаю со страшной силой.
МАТЬ. А теперь главное…
ОТЕЦ. Как, это еще не все?
МАТЬ. Нет!
ОТЕЦ. А вот сейчас-то начинаю, похоже, маленько уже и балдеть.
МАТЬ. Так вот. И вот теперь-то, с новым окладом Игорь и
решился наконец мастерить… мастерить…
ОТЕЦ. Чего? Дачу решил построить? Или собственный
домишко рядом со взлетной полосой?
МАТЬ. Нет!
ОТЕЦ. А чего?
МАТЬ. Ребеночка!
ОТЕЦ (опешил). Ре…
МАТЬ. …беночка!
ОТЕЦ. Н-да-а… Это, разумеется, наилучший вид
строительства. Во всяком случае, самый что ни на есть приятный.
МАТЬ. Ну теперь-то ты забалдел?
ОТЕЦ. В целых двадцать пять страшных лошадиных сил.
МАТЬ. То-то же!
(Появилась ЛИДА).
ЛИДА. Папулечка, мамулечка!..
МАТЬ. Да?
ЛИДА. Только что звонил Женя.
ОТЕЦ. Ну и как он – защитил свое гениальное открытие?
ЛИДА. Не-а! Комиссия забраковала его идею.
ОТЕЦ. Ну, вот! Зря только по кабинетам с ним запирались,
позорили великую, святую химию.
МАТЬ. Погоди, Жор… А чего ж ты, Лид, сияешь-то тогда, как
свежевымытая мензурка?
ЛИДА. Значит, папочка, говоришь, зря мы с Женечкой
запирались? А вот не совсем-то, получается, и зря.
ОТЕЦ. Не совсем? Почему?
ЛИДА (держит интригу). Почему?..
МАТЬ. Ладно, не томи душу, выкладывай.
ЛИДА. Так вот. А еще Женя мне сообщил, что он… очень
привязался ко мне.
ОТЕЦ. Подумаешь! Я к тебе тоже привязался – и что?
ЛИДА. Привязался, значит, ко мне, оценил меня по достоинству, и… и…
МАТЬ. И?
ЛИДА. И… зовет меня замуж.
(Пауза).
МАТЬ. Та-ак… А – ты?
ЛИДА. А я ему – что, мол, с родителями посоветоваться сначала
хочу. Ну вот и… пришла, советуюсь. Пока Женечка ждет там на проводе.
МАТЬ. Хочешь, значит, узнать наше мнение?
ЛИДА. Да…
ОТЕЦ. Хм! А знаешь, что я тебе, дорогуша, на это скажу?
ЛИДА. Что, пап?
ОТЕЦ. А не иди-ка ты за него…
МАТЬ. Что-о-о?
ОТЕЦ. А бегом беги. Парень-то, судя по всему, неплохой.
Увлеченный своей работой. Серьезный.
МАТЬ. Да, похоже.
ОТЕЦ. Хотя, чтобы толковать поконкретнее, не мешало б,
конечно, нам и лично с ним познакомиться.
МАТЬ. Кстати.
ЛИДА. О, да, конечно! Да я его в гости к нам позову завтра или
послезавтра.
МАТЬ. Завтра. Чего тянуть?
ОТЕЦ. Вот-вот-вот. А то еще передумает.
МАТЬ. Жора!.. (Лиде). Да, и еще. Ну а как же вы насчет…
ЛИДА. Чего?
МАТЬ. Ну, этого…
ЛИДА. Да насчет чего, чего, мам?
МАТЬ. Да насчет детей. Еще, наверное, не решали?
ЛИДА. Не-ет...
ОТЕЦ. Ну и зря. Пора!
МАТЬ. Чего откладывать?
ОТЕЦ. Вот именно. Так что завтра же, как обычно, где-нибудь в
кабинете с ним закройтесь – да и…
МАТЬ. Жора!..
ОТЕЦ. Да и займитесь наконец в горизонтальном положении
вопросами демографии.
МАТЬ. Не слушай этого остряка. А вообще-то он как к детишкам относится?
ЛИДА. Женя-то? Обожает.
МАТЬ. Тогда тем более выходи за него.
ОТЕЦ. Выбегай со всех имеющихся в наличии ног.
ЛИДА. Ладно, пойду сообщу ему, что вы в принципе не против
нашей женитьбы.
ОТЕЦ. Да мы и без принципа…
МАТЬ. Но сначала надо и впрямь с ним познакомиться.
ЛИДА. Хорошо, родненькие мои! Познакомлю! (Уходит).
ОТЕЦ. Фу-у! Наконец-то, надеюсь, и эта выскочит замуж.
МАТЬ. Ну а я, знаешь, на что еще-то надеюсь?
ОТЕЦ. На что?
МАТЬ. Что и Лидка с Катькой с внучатами и впрямь не станут особо затягивать.
ОТЕЦ. Вот-вот. С Верки пускай берут пример.
МАТЬ. Н-да-а, похоже, и впрямь она первая внучонком-то нас
одарит.
ОТЕЦ. Дельфиненком сопливым.
МАТЬ. Ну, кто б ни был – поможем встать на ноги.
ОТЕЦ. На ласты.
МАТЬ. Все шутишь… (Помолчав). Ну а как ты считаешь, Жор… этот Таюрский – если, конечно, он отец ребенка - на Верочке женится?
ОТЕЦ. Ох, ты, Оль, какой-нибудь полегче бы вопросец подкинула. Например - когда конец света наступит?
МАТЬ (вздыхает, крестится). Дай-то Бог, чтоб женился, и чтобы и у нашей Веры по закону все было. Да и ребеночку отец нужен.
ОТЕЦ. А вот это не обязательно. Я вон хоть душою и сущий
ребенок, а ведь как-то без отца обхожусь.
МАТЬ (засмеялась). Сама удивляюсь – как это тебе удается?
ОТЕЦ. Чудом, Оль, просто чудом. (Помолчав). Да, но когда ж, интересно, Верка сознается, что беременна? Поди, тянуть будет до последнего, пока джинсы по швам не треснут.
МАТЬ. Скорее всего. Ох, и скрытная девка!
(Появилась ВЕРА).
ОТЕЦ. А вот и она!
ВЕРА. Мамулечка!
МАТЬ. Да, Вер?
ВЕРА. Скажи… а я могу с тобой посекретничать?
МАТЬ. О чем, Верунь?
ВЕРА. Об одном очень и очень важном деле.
(ОТЕЦ и МАТЬ выразительно
переглядываются).
МАТЬ. Ну, если сударыня имеет такое желание…
ВЕРА. Еще как имеет. Па, выйди на минутку, пожалуйста.
ОТЕЦ. Все, ласточки мои белокрылые, благоговейно уползаю. В свою берлогу.
МАТЬ. Спасибо.
ОТЕЦ. Но душой остаюся с вами!
ВЕРА (насмешливо). А она, па, ласточек не будет подслушивать?
ОТЕЦ. Моя душа? Никогда! (Выходит).
МАТЬ. Итак?
ВЕРА. Слушай, ма… видишь ли, мне и впрямь неловко,
что вы от кого-то узнали о моих поцелуях с Таюрским…
МАТЬ. А чего тут такого? Симпатичный мальчик. Я его на
афишах видала.
ВЕРА. Да, извини, что я вас с отцом так и не успела еще
ни с кем познакомить из поющих дельфинов. Я же там совсем недавно работаю, да и ты в больнице лежала...
МАТЬ. Да я понимаю.
ВЕРА. А теперь к делу…
МАТЬ. Я слушаю.
ВЕРА. Помнишь, я обещала тебе сообщить, что, если меня
кто-нибудь позовет замуж, то…
МАТЬ (оживилась). Так-так-так?
ВЕРА. Короче, только что мне звонили и звали замуж.
МАТЬ. Кто? Таюрский?
ВЕРА. Да при чем тут Таюрский?
МАТЬ (удивлена). То есть, это не он тебе сейчас звонил?
ВЕРА. Нет.
МАТЬ. А… кто?
ВЕРА. Илья. Илья Зайцев, наш второй солист.
МАТЬ (озадаченно). Поня-атно… Да, а почему ты отца-то
выгнала? Зачем от него-то это скрывать?
ВЕРА. Да вот… пока хотела это, как говорится, между нами,
девочками, обсудить.
МАТЬ. А-а.
ВЕРА. Вот Илья-то, короче, и зовет меня замуж.
МАТЬ. И ты что… согласилась?
ВЕРА. Обещала подумать. Вот и хочу с тобой посоветоваться.
МАТЬ. Погоди, погоди… Но ты же вроде как Таюрским
увлечена.
ВЕРА. Да. Но…
МАТЬ. Но что?
ВЕРА. Понимаешь, ма…
МАТЬ. Не совсем. Так у тебя это самое-то… с Ильей?
ВЕРА. Что – это самое?
МАТЬ. Нну-у…
ВЕРА. Ты имеешь в виду любовь?
МАТЬ. Да нет! Не любовь, а именно (выразительно) это
самое.
ВЕРА. Ма! А вот теперь я, я тебя не понимаю!
МАТЬ. И правда не понимаешь?
ВЕРА. Ни капельки!
МАТЬ (помолчав). Ну хорошо, ладно. Тогда давай-ка, дочь,
поговорим начистоту, без утайки.
ВЕРА (удивлена). О чем ты, ма?
МАТЬ. Ответь-ка мне… ты с кем-то из этих двух парней…
ВЕРА. Ты хочешь сказать – спала?
МАТЬ. Да.
ВЕРА. Нет.
МАТЬ. Ну а если по правде?
ВЕРА. Нет.
МАТЬ. И все же нельзя ли быть до конца откровенной?
ВЕРА. Но я же сказала, что ни с кем не спала!
МАТЬ. Не лги.
ВЕРА. Что?..
МАТЬ. Ты меня обманываешь.
ВЕРА (с упреком). Мама!..
МАТЬ. Скажи… от кого из этих двоих у тебя намечается ребенок?
ВЕРА. Что-о-о?!
МАТЬ. От кого из них у тебя будет ребенок?
ВЕРА. Да с чего, с чего ты взяла, что у меня будет ребенок!?
МАТЬ. В нашей поликлинике так сказали.
ВЕРА. В поликлинике?
МАТЬ. Да.
ВЕРА. Что? Что сказали тебе в поликлинике?
МАТЬ. Что у тебя будет ребенок.
ВЕРА (потрясена). У ме-ня?..
МАТЬ. Ну… точнее, сказали, что у одной, мол, из Клецкиных.
ВЕРА. Вот видишь! Не у меня же!
МАТЬ. Ну а поскольку в районе у нас Клецкиных больше нет, а Лида и Катя отпали, то вот лишь ты одна и осталась.
ВЕРА. Но ведь я и впрямь не беременна!
МАТЬ. Честное слово?
ВЕРА. Честное-распречестное!
(Пауза).
МАТЬ. Ну тогда я нич-чего не понимаю!
(Пауза).
МАТЬ. И все же, Вер, ты все равно чего-то от нас скрываешь.
Ты даже какая-то стала другая в последнее время.
ВЕРА. Я?
МАТЬ. Да. Я же чувствую. И изменилась еще до того, как
меня положили в больницу. Но, может, хоть сейчас объяснишь, что же такое с тобой происходит?
ВЕРА. Да вроде бы ничего.
МАТЬ. Не темни. Меня не обманешь. Слишком уж хорошо
изучила я за все годы мою маленькую Веру. Ну так как? Что с тобою, Верочка? Откройся. Объясни свое матери. Ну?..
ВЕРА (решившись). Ну хорошо! Ладно! Я все скажу!
Но только это, ма, строго-настрого между нами. Об этом даже и па и сестры ничего не должны узнать.
МАТЬ. О чем?
ВЕРА. Но сперва ответь – ты обещаешь молчать?
МАТЬ. Да.
ВЕРА. Поклянись.
МАТЬ. А надо?
ВЕРА. Но это и правда очень и очень серьезно.
МАТЬ. Хорошо, клянусь.
ВЕРА. Спасибо, ма. Так вот. Дело в том, что к нам на
юридический факультет заглядывают иногда люди из компетентных органов и просят им помочь то в одном, то в другом деле…
МАТЬ. Понятно. Дальше?
ВЕРА. И вот, несколько месяцев назад они вышли и на меня.
МАТЬ. На тебя? Почему именно на тебя?
ВЕРА. Вероятно, узнали, что когда-то я занималась музыкой -
ну и…
МАТЬ. А при чем тут музыка?
ВЕРА. Да при том, что эти-то люди…
МАТЬ. Ну?
ВЕРА. Они…они-то и попросили меня внедриться в группу
«Поющих дельфинов».
МАТЬ. Та-ак… Ну и чем же эти «дельфины» так
заинтересовали органы?
ВЕРА. У них возникла информация, что Таюрский занимается
тайком сбытом наркотиков, вот они и попросили меня втереться к нему в доверие.
МАТЬ. Наркотики! Но это же опасно, Верочка!
ВЕРА. Ну как, ма, сказать… Если вести себя осторожненько…
МАТЬ. Господи, какой ужас… Моя дочь – и… Я-то полагала:
ты, Вер, у нас станешь со временем адвокатом, судьей или чем-то наподобие этого, а ты…
ВЕРА. Но ведь кому-то надо заниматься и оперативной
работой, мамочка.
МАТЬ. И ты что – еще и раздумываешь, не пойти ли тебе
замуж за этого наркоторговца Таюрского?
ВЕРА. Видишь ли, ма… по моим наблюдениям наркотики
сбывает не Тимофей, а наш администратор. Ну а Тимка тут совсем ни при чем.
МАТЬ. А, ну если администратор…
ВЕРА. А теперь все, а то я тебе и так слишком многое рассказала.
Но, пожалуйста, повторяю: никому об этом ни слова.
МАТЬ. Хорошо, Верочка, будь спокойна.
ВЕРА. Спасибо, ма.
МАТЬ. И береги уж себя.
ВЕРА. Я постараюсь.
(У Веры звонит мобильный).
Извини, ма… Да, товарищ майор? Что? Администратор «Поющих дельфинов» задержан? С очередной партией наркоты? Ну вот! А я что докладывала? Что Таюрский тут совсем ни при чем!.. Что вы сказали? Товарищ генерал объявляет мне благодарность за проведенную операцию? Спасибо за информацию, товарищ майор. Служу России!
МАТЬ. Значит, операция завершилась?
ВЕРА. Да, ма, все.
МАТЬ (крестится). Сла-ава Богу!
ВЕРА (лукаво). Ну и мне немножечко.
(У нее опять зазвонил мобильный).
Да? Да, Тимофей, я слушаю… (Ахнула). Что-о-о!? Юра, администратор наш, только что арестован? Да ты что! С ума сойти!.. А за что? Ах, наркотики нашли у него? Торговал ими? Како-ой кошмар! И кто б мог подумать?.. Что? Важное еще что-то сообщить хочешь? Валяй, выкладывай. Так… так… О-о, даже так? Но только это, Тима, и правда очень серьезно. И мне надо очень, очень хорошенько поразмыслить над всем этим. Чем я и займусь в ближайшее время. Ну а пока все, Тимка, целую. Я тебе позвоню.
МАТЬ. Ну и над чем же ты собираешься поразмыслить?
ВЕРА. Нет, ма, ты представляешь, что заявил Таюрский?
МАТЬ. Что?
ВЕРА. И он замуж меня зовет!
МАТЬ. Поздравля-аю!
ВЕРА. Доцеловался, голубчик… Так что у меня, ма, теперь
выбор - вместо мадемуазель Клецкиной стать или мадам Таюрской или мадам Зайцевой.
МАТЬ. Как сказал бы отец – поздравляю в квадрате.
ВЕРА. Спасибо в кубе.
МАТЬ. Ну а сама-то кого из этих женихов любишь?
ВЕРА. Разумеется, Тимку.
МАТЬ. Но отчего же тогда, Вер, колеблешься? Почему не дала
ему сразу свое согласие?
ВЕРА. Не догадываешься?
МАТЬ. Не-ет…
ВЕРА. Как же плохо ты, ма, знаешь свою маленькую Веру!
МАТЬ (смеясь). Да ну уж ладно, сознавайся, Штирлиц!
ВЕРА. А не согласилась я потому… что хочу, чтобы он,
балбес этакий, окончательно у меня дозрел.
МАТЬ. Дозрел? До чего?
ВЕРА. До… пяти детишек!
МАТЬ. Не поняла?
ВЕРА. Ну, Тимка только что заявил, что – представляешь? -мечтает иметь от меня троих детишек.
МАТЬ. Н-да-а, паренек с размахом. Так, а ты?
ВЕРА. Я?
МАТЬ. Да.
ВЕРА. Ну а я – я меньше, чем на пятерых не согласна!
МАТЬ. Вот это правильно, дочка!
ВЕРА. И ему об этом при очередном звонке толстенько намекну… И вот когда и Тимка до этой цифры дозреет – то лишь тогда-то я и соглашусь стать мадам Таюрской.
МАТЬ. Хитрюга!
ВЕРА. Но только и об этом, ма, пока тссс!
МАТЬ (стучит себя в грудь, как Отец). Скала! Рыба!
(Смеются. Постучав, заглянул ОТЕЦ).
ОТЕЦ. Ну, что, ласточки ясные мои, они же сороки позорные - не наболтались еще?
ВЕРА. Наболтались, па. Преогромное тебе наше ясное сорочье спасибо! (Иронический, низкий поклон, затем целует его и уходит).
ОТЕЦ (заходит). Ну и как - созналась?
МАТЬ. Вера-то? В чем?
ОТЕЦ. Что это она у нас пузатенькая.
МАТЬ. Нет, не созналась.
ОТЕЦ. Почему?
МАТЬ. А потому, что и она не беременна.
ОТЕЦ. Та-а-ак!.. Ну а кто ж, интересно, тогда из Клецкиных трехмесячной-то своею пузенью всю поликлинику взбудоражил?
МАТЬ. Не имею понятия.
ОТЕЦ. Ну тогда только мне и остается отрастить вот такую
пузяру – да и… (пищит, как младенец) - Уа! Уа! Уа!..
МАТЬ. Ну а если без шуток, то имеются новости.
ОТЕЦ. Какие?
МАТЬ. Весьма и весьма занятные.
ОТЕЦ. Ну-ка, ну-ка?
МАТЬ. Вера, правда, просила об этом помалкивать…
ОТЕЦ. О чем?
МАТЬ. Так что я тебе об этом, Жор, ни словечка не говорила.
ОТЕЦ. Понял. Я – глухонемой и застенчивый камень.
МАТЬ. Так вот, камень... Пару минут назад Верочке звонил тот самый певец Таюрский.
ОТЕЦ. Этот дельфин-горлопан? И что?
МАТЬ. А то, что замуж ее зовет.
ОТЕЦ. Оп-паньки! Не беременную?
МАТЬ. Не беременную.
ОТЕЦ. Гм! Значит, это - любовь.
МАТЬ. Похоже на то…
ОТЕЦ. Уж поклонниц-то у этого красавчика сладкоголосого
наверняка выше крыши.
МАТЬ. Ну а еще-то, знаешь, что он ей заявил?
ОТЕЦ. Что раздумал уже жениться?
МАТЬ. Нет! Что желает иметь от нее… троих детишек.
ОТЕЦ. Вот те на-а! Ишь, Шаляпин, раскатал, понимаешь, свое
это самое… губу. Хотя мыслит парень стратегически и в правильном направлении. Ну а Веруня что? Вдохновилась?
МАТЬ. Веруня?
ОТЕЦ. Да.
МАТЬ. Нет, на трех она не согласна.
ОТЕЦ (огорчен). Почему?
МАТЬ. Да потому, что она пятерых хочет.
ОТЕЦ. Пя… терых?
МАТЬ. Пятерых.
(Пауза).
ОТЕЦ. Н-да-а-а… Вот уж и впрямь аппетит у молодежи приходит во время этого самого… еды. Что же, занятная информация.
МАТЬ. Весьма.
ОТЕЦ. Ну и Верок! Прямо невеста-героиня! Какой размах!
Какой полет мысли! Впрочем, ее, помню, и в школе-то никогда тройки не устраивали – ей только пятерки подавай!
МАТЬ. Ну а ты сам-то на это как смотришь?
ОТЕЦ. Я? На пять (выразительно) с плюсом.
МАТЬ. Правильно!
ОТЕЦ. Арифметика-то простая. Чем больше внучат, тем лучше.
МАТЬ. И я так считаю.
ОТЕЦ. Ну а поднять их мы уж как-нибудь молодым поможем.
МАТЬ. Совершенно верно. Да и материнский капитал теперь дают.
ОТЕЦ. Эх, зря, выходит, я тогда так старался!
МАТЬ. О чем ты?
ОТЕЦ. Да вот шучу, острю напропалую - и все для того, чтобы
тебе, Оль, настроение-то поднять. А тебя, оказывается, не особо и беспокоит, что какая-то из наших дочурок брюхатая. Наоборот –
и ты, как и я, только о внучонке-то и мечтаешь.
МАТЬ (вздыхает). Мечтаю, Жор, ох, как мечтаю!
ОТЕЦ (спохватился). Да, а сейчас-то, говоришь, что – и Верка у нас не беременная?
МАТЬ. Ни в одном глазу.
ОТЕЦ. Тогда это что ж… получается, знакомая твоя на ухо
туговата?
МАТЬ. Какая знакомая?
ОТЕЦ. Ну, которая в поликлинике вроде бы как услыхала
маломощным своим локатором, что, мол, некая Клецкина на третьем месяце.
МАТЬ (задумчиво). Хм… Неужели и правда Машуне это
послышалось?
ОТЕЦ. Так вот посоветуй этой глухой тетере подружиться со
слуховым аппаратом.
(Появилась ЛИДА).
ЛИДА (качает головой). Ну и новости! Вот уж скандал, так скандал!
МАТЬ. Скандал?
ОТЕЦ. Какой еще скандал, Менделе… Лидуся?
ЛИДА. Да оказывается, в институте у нас одна из студенток -
беременная!
МАТЬ. Ну и что?
ОТЕЦ. Эка невидаль!
ЛИДА. Но Леночка ведь не замужем. И от кого будет малыш -
неизвестно. А ведь такая тихоня!
МАТЬ. Ну и что?
ОТЕЦ. Подумаешь. Дело житейское.
ЛИДА. Предположим. А вам хоть известно, какая фамилия у
этой скромницы?
ОТЕЦ. А нам-то какое до этого дело?
МАТЬ. Вот именно.
ЛИДА. А вы угадайте!
ОТЕЦ. Жириновская, что ли?
МАТЬ. Ленина?
ОТЕЦ. Маодзедуненко? Чубайсян?
ЛИДА. Не-а!
МАТЬ. А какая?
ЛИДА. Какая, говорите, фамилия у нее? Клецкина!
ОТЕЦ и МАТЬ. Кле-ецкина!?
ЛИДА. Да! Леночка – наша однофамилица! А теперь еще и
почти соседка!
(ОТЕЦ и МАТЬ переглядываются).
МАТЬ. Соседка?..
ЛИДА. Ну! Она ведь уже полгода, как в наш район переехала!
МАТЬ. Ну и… на каком же эта соседка месяце? Случайно не
на… шестом?
ОТЕЦ. Да нет, на первом, на первом, поди.
ЛИДА. И снова не угадали! На третьем! Так вот все только Лену лишь в институте сегодня и обсуждают. Преподаватели - в шоке, студенты - хихикают…
ОТЕЦ (возмущен). Нет, ну а чего тут такого, что она в
положении!?
МАТЬ (тоже возмущена). Да – а чего тут такого!? Нашли ведь,
над чем хихикать!
ОТЕЦ. Ну – подзалетела девчонка. И - что?
МАТЬ. Да нет, тут наоборот бы – радоваться, радоваться за девку!
ОТЕЦ. Вот именно! Ну а главное – за страну! Да! Ведь еще один маленький россиянин на свет Божий вот-вот появится!
ЛИДА (растеряна от такого натиска). Но ведь это же вне брака…
ОТЕЦ. Чихать!
ЛИДА. И неизвестно, от кого…
МАТЬ. Плевать! С водокачки! Демографию, демографию поднимать надо в России!
ОТЕЦ. Чем эта Лена, похоже, самоотверженно и занимается и днем, и ночью без выходных. В отличие от некоторых… Нет, вы как хотите, а я пойду, да и выпью за здоровье этой замечательной молодой патриотки, самой расторопной из всех Клецкиных!
З АН А В Е С