Сергей БЕЛОВ

Петр БЕЛЫШКОВ

ЗДРАВСТВУЙТЕ, Я ВАША… ТЕЩА!

(ТЕЩА НАПРОКАТ)

(ШУТЫ ГОРОХОВЫЕ)

Комедия-фарс в двух действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

ГЕННАША

ЖЕНЯ (ЕВГЕНИЙ)

НИНА

ОТЕЦ (ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ)

МАТЬ

АЛЛА

Пролог:

Перед занавесом выходят Геннаша и Алка.

ГЕННАША. Добрый день.

АЛКА. Здравствуйте. Вы нас, конечно, уже узнали. Нас, артистов Краснокаменского

областного театра имен...

ГЕННАША (перебивает). Памяти незабвенного ленинского комсомола. Ну, про комсомол помолчим ибо, как известно, о подобных покойничках либо ничего не говорят, либо говорят исключительно матюга…

АЛКА (перебивает). Либо говорят хорошо. А потому поговорим-ка лучше, друзья, о святом — о нашем замечательном, нашем чудном, о нашем вечно живо…

ГЕННАША (перебивает). О нашем вечно полуживом российском театре. Театр!

Любите ли вы театр так, как любим его мы?

АЛКА. Мы, артисты Краснокаменского областного театра. Но он сейчас, увы, на ремонте.

Вот мы и собираем средства на это.

ГЕННАША. Словом — господа! Так оторвите ж от ваших железобетонных, от ваших чугунных...

АЛКА (перебивает). ...в смысле — от ваших чутких, ваших неравнодушных к искусству сердец, кто сколько может! Ну хотя бы, скажем, 10 рублей, или 15, или 20...

ГЕННАША. Или хотя бы даже какую-то, стыдно сказать, жалкую тысчонку рублей! Ну а не оторвете деньги от ваших сердец, то нашему театру тогда ну просто полный пи...

АЛКА (перебивает). Пиши пропало! Ну а пока вы готовите деньги мы дарим вам песню о самых простых провинциальных российских актерах. (Жалостно поют: По театрам я с детства скитался, не имея родного угла. Ах, зачем я на свет появился, ах, зачем меня мать родила?)

(Выходит администратор театра)

АДМИНИСТРАТОР. Кто опять пустил сюда этих недоделанных артистов. Охрана, я сколько раз приказывала не пускать их сюда. Товарищи, ради бога извините. А ну пошли вон отсюда… (Геннаша и Алка с позором убегают, гаснет свет, начинается спектакль)

(Скромная, но уютная квартира из двух комнат. Из ванной доносится шум воды. Тут НИНА, она деловито листает бумаги. Телефон).

НИНА. Да? Кто-кто звонит? (Обрадовалась). Ой, Димка! Привет, братишка! Ну и как служится? Что? Медаль на днях получил? На учениях отличился? Товарища спас? Молоде-ец! Настоящий солдат! Что? Как-то уже звонил? А я вот вчера со сборов вернулась… Нет, с мамой еще не виделась,. На сборы моталась. А к маме в тюрьму через неделю поеду. Ей ведь еще целый год там сидеть. (Вздыхает). Да - а… Как сама-то? Ну, как сказать…(Оглянувшись на дверь ванной, вполголоса). В общем, появилась надежда устроить свою личную жизнь. Да! Я сейчас с человеком одним живу. Как зовут его? Женя. Евгений Борисович. Ну, надеюсь, что это у нас серьезно. Что? Ему – про маму?.. Ну что ты, Димка! Ни-ни-ни! Ни слова! По крайней мере, пока. Представляешь, Женечка весь такой положительный и если узнает, что мамуля моя сидит – все, боюсь, что тут же со мной порвет!

ЖЕНЯ. Нина!!!

НИНА. Ой, извини, не могу больше говорить! Ладно, как маму проведаю, тут же тебе напишу. Ну все, братишка, целую! Пока!

( Из ванной появился распаренный ЖЕНЯ. Присел, блаженно отдувается.).

ЖЕНЯ. Что, Нинуля, приходил кто-то?

НИНА. Нет, брат Димка из армии звонил.

ЖЕНЯ. Слушай, может в кино вечерком? Или в гости. Партнеры давно на дачку зазывают. Шашлычков поедим. Как-никак, выходной.

(ЕЛЕНА не отвечает).

Ну, чего молчишь?

НИНА. В гости к партнерам? Ну а как ты меня им представишь?

(Пауза).

ЖЕНЯ Нина, ты знаешь как я ненавижу вранье. Я сам никогда не вру и всем, кто рядом со мной – врать не позволю… Ну ты же сама все прекрасно знаешь… И о том, что я уже один раз уже был женат, и что у меня куча детей, алименты и прочее…Ну и что, опять головой в омут? (Пауза). Да, мне очень хорошо с тобой. Но мне ведь уже за 40. Знаешь, как нелегко в моем возрасте решиться на брак в второй раз…

НИНА. Ну хорошо. А ты представь себе мое положение? Да о том, что мы с тобою не расписанные живем вместе уже год, я даже родителям сказать не могу: они другое поколение – не поймут. Соседи шепчутся, девчонки на работе смеются… Ну и как мне смотреть людям в глаза?

ЖЕНЯ. Ну и что? Сейчас многие так живут – гражданский брак.

НИНА (помолчав). Женя…давай уж начистоту…Ты замечательный человек. Очень добрый, честный, порядочный… И я б могла так, как есть, нерасписанной, жить с тобой еще много-много лет. Если…если б мне было восемнадцать. Но мне не восемнадцать. Давно. И поэтому извини, но я хочу определенности в наших с тобой отношениях…

(Небольшая пауза. С беспокойством). Ты обиделся?

ЖЕНЯ. Да нет…Я понимаю… По-своему ты, конечно, права. Ну что ж, раз так – то так.

(Пауза).

НИНА. Ты о чем?

ЖЕНЯ. Поехали с родителями знакомиться.

НИНА. Зачем?

ЖЕНЯ. Если хочешь узнать, какой станет твоя жена, погляди на ее мать.

НИНА. Ерунда.

ЖЕНЯ. А я верю. У меня и в самом деле так совпало. Кстати, и другая, схожая есть поговорка – что яблочко, мол, от яблони недалеко падает. В общем… Я хочу познакомиться с твоей мамой.

НИНА. Ты? С моей мамой?..

ЖЕНЯ. Да. Увидеть, наконец. Ты же так и не рассказывала. Ни о матери, ни об отце. Я даже не видел их фото. Ну и…если мамочка твоя мне приглянется…(Целует ее). Все, женюсь! Вот! (Дает коробку с кольцом)

НИНА. Что это?

ЖЕНЯ. Считай, что это помолвка. Собирайся, сегодня вечером к родителям едем.

НИНА. Но… но родители мои живут далеко.

ЖЕНЯ. Как? Ты говорила, до твоего Зареченска 500км. Я тебя на машине за три часа домчу. Короче, давай-ка собирайся, вечером едем.

НИНА (поспешно). Не стоит.

ЖЕНЯ. Почему?

НИНА. Видишь ли… последнее время мама не очень себя чувствует. Я как-то ей звонила – ну и…

ЖЕНЯ. Болеет?

НИНА. Д-да.

ЖЕНЯ. Хорошо, дождемся следующих выходных, да и съездим. А пока предлагаю в магазин прогуляться, отметим нашу помолвку. Взять что-нибудь пожевать. И – выпить. За здоровье твоей мамули. Ну и как тебе моя гениальная мысль?

НИНА. Слушай, сходи один, а я тут пока все приготовлю, свечи поставлю, стол накрою…

ЖЕНЯ. Нет проблем.

НИНА. Ветровку накинь. Ты после ванны.

ЖЕНЯ. О, уже ловлю интонации моей милой и заботливой тещи. (Собирается).

(ЖЕНЯ уходит. НИНА сидит в глубокой задумчивости. Наконец, встряхнувшись, достала записную книжку, листает. Поколебавшись, набрала номер).

НИНА. Здравствуйте… а Розу Михайловну можно? Что? Под кайфом? (Изумлена). Под каким?! А-а, в Израиль уехала? Под Хайфу… Понятно… Ладно, извините за беспокойство. До свидания. (Набирает другой номер.) Так…Добрый день, я могу поговорить с Полиной Алексеевной? Что? Как умерла? Ая-яй! И давно? Месяц тому назад? Сердце? Ая-яй! Ладно, извините и до свидания… (Положила трубку). Н-да-а, вот время летит? Господи, позвонить-то некому… А, вот… Валентина Сергеевна? Здравствуйте! Не узнаете? Это я, Нина. Как какая? А помните, как-то за внучатами вашими в коляске в скверике присмотрела? Потом еще в кафе с вами сидели. И телефонами обменялись…Когда? Да где-то весной еще… Ну, вспомнили? Слава Богу! Ну и как здоровье? Не жалуетесь? А внучата как? И отличненько… У меня ведь просьба к вам, Валентина Сергеевна. Какая? Ну как сказать…Короче, нет желания заработать три тысячи? Ну да, рублей, разумеется. Что надо-то? Ну… в общем… не могли бы вы на один денек… побыть как бы моей мамой? Вполне серьезно. Да нет, ну нарочно побыть, конечно. Притвориться…Валентина Сергеевна, ну а зачем же сердиться? Да знаю, в курсе, что не артисткой вы… Ну вот. Трубку бросила. (Вздохнув, листает дальше. Наконец, в отчаянии отшвырнула книжку). Никого! Никого!..

(Звонок в дверь).

Женя, ты? Забыл что-то? (Открывает дверь).

(Появились ГЕННАША и АЛЛА с объемистыми сумками. ГЕННАША – в женском наряде).

АЛКА. (бойко). Добрый день.

ГЕННАША. Добрый день.

ГЕННАША. Дамы и господа! Рекламная акция! «Поскорее успевай в Центр наш — Утюговый рай!» «Исподнее в ломбард снеси, но утюжок у нас купи!» «Кто не несет домой утюг, тот словно бы идет без брюк!» Короче - в связи с ликвидацией склада бытовой техники, производится благотворительная распродажа импортных дефицитных товаров: пылесосов, кофеварок, утюгов по ценам ниже цен завода-изготовителя. Покупайте! Покупайте! Покупайте! (Пока Геннаша говорит, Алка тайком наливает себе стакан вина и жадно выпивает. Тихо) Ну — успела принять на грудь?

АЛКА. Почище любого штангиста.

ГЕННАША. Сопьешься же, дурочка… Ну и пойдем с Богом. По всей видимости, рекламная акция Вас, девушка, не заинтересовала? Всего доброго.

НИНА. Ой, а вот утюг как раз нужен. Позавчера свой старый выбросила.

ГЕННАША. А утюги как раз кончились. Увы! Только кофеварки с китайскими штанами еще не проданы. Хотя… Минуточку… (Заглядывает в свой пакет). Извиняюсь! Одни лишь кофеварки без штанов и остались!

АЛКА. А у меня утюжок есть!

ГЕННАША. Откуда?

АЛКА. Свеженький. С помой… Споко-ойненький такой.

НИНА. А что за утюг? Китайский, небось, как и упомянутые штаны?

АЛКА. Не беспокойтесь, Китаем от него и за тыщу километров не пахнет. Филипс родной, сделано в Голландии.

ГЕННАША (декламирует). Гей, Голландия, ликуй! Гею гей покрасил…

АЛКА. Пол!

НИНА. Филипс – это хорошо. У меня тоже Филипс был. Сколько хотите за него?

ГЕННАША. Да сколько вам не жалко оторвать от вашего великодушного, вашего щедренького сердечка.

НИНА. 300 рублей. Больше трехсот не оторву.

ГЕННАША (бормочет). Н-да, ну, насчет щедрости сердечка я, похоже, малость лажанулся… Да у нее же в груди булыжник!

НИНА. Ой, а чего это коробка-то от кофемолки? И мятая…

ГЕННАША. Так ведь остатки, последние экземпляры. Да, коробочка малость помятая, как невеста в медовый месяц, но потому и цена-то смешная.

АЛЛА Да вы гляньте, сколько такой утюг в магазине стоит. Да у вас же глаза на лоб полезут, и уже никогда обратно в родные места без операции не вернутся.

ГЕННАША. Если можно, расплатитесь, пожалуйста, а то мы спешим.

НИНА. Сейчас. Ой, а почему шнур без вилки?

ГЕННАША. Так голландцы теперь на свой товар вилок не ставят, у них экстрасенсорные штекеры.

АЛКА. А если хотите по старинке, в любом хозяйственном вилочку купите и поставите – адаптируете, так сказать

НИНА. Ой, так это ж мой утюг старый. Я его позавчера выбросила! Это значит, вы мне мой же утюг втюхать хотите? Ах вы жулье!

ГЕННАША. Что за жаргон?! Одну минуточку, дамочка. Вы утюг выбросили добровольно?

НИНА. Да.

АЛКА. А мы его на помойке подобрали, да и тут же обмы... отмыли. Стало быть он теперь наш, а не ваш.

ГЕННАША. Не хотите брать товар, так и скажите.

АЛКА. Сами не знают, чего хотят,

ГЕННАША. Еще и обзываются!

ГЕННАША. Пойдем отсюда.

НИНА. А ну стоять! (Хватает Геннашу, толкает его, с него падает парик.). Ой, так вы что…мужчина?

ГЕННАША. Некоторым, так сказать, образом… В некоторых, стесняюсь сказать, в каких именно местах...

НИНА (Вглядывается). Ой, и правда… Здорово… (Алке). Ну а вы-то хоть женщина? (Хватает Алку за волосы).

АЛЛА. А-а-а! С ума сошла! Больно же!

НИНА. Ой, извините. Ну вы артисты!

ГЕННАША. Да, мадемуазель типа мадам, мы благородные артисты Краснокаменского областного театра. Посмотрите на меня: я жалкий нищий бродяга, а вот на сцене я принц, я живу его жизнью, мучаюсь его думами, плачу его слезами над бедной Офелией, ну а ты молода, прекрасна, и бессердечно смеешься над несчастной царственной плешью наследного принца.

АЛКА. Браво! (хлопает.).

НИНА. Погодите! Так вы что, и правда артисты?

АЛЛА. А что, не видно что ли?

ГЕННАША. Пойдем, Ал, нас здесь обидеть хотят. Все! Отряхаю прах с моих ног и с великой горечью и печалью уношу в неизвестность свою царственную плешь!

НИНА Стоять! а вы не хотите за день три тысячи рублей заработать?

ГЕННАДИЧ И АЛКА (хором) Хотим. А что делать надо?

НИНА (Решившись). Вы могли бы сыграть мою мать?

ГЕННАША (удивлен). Кого-кого?

НИНА. Мою мать. Перед одним человеком.

ГЕННАША. Твою мать… Твою мать? За три тыщи?.. Мать твою!

АЛКА. А давайте я вам мамашку за пару штук сбацаю.

ГЕННАША. Сбацает она! Как же! Ты что, хочешь, чтобы Станиславский в гробу пропеллером завертелся?

АЛКА. А зачем ты-то бабу играть будешь, Геннаша? Твое же амплуа — отъявленный и отпетый благородный отец… Уматерите меня, девушка!

НИНА (с сомнением). Вас? Да молоды вы еще…

АЛЛА. Я молода?! А вы видели мое фото на стенде «Их разыскивает полиц...»? Впрочем, его уже сняли. Так что я вам — не молода!

НИНА. Молода. Для моей матери. (Геннаше). А вот вы… вы б могли бы и подойти.

ГЕННАША Слышь, Алк, мог бы! (прочувствованно). Доченька! (Целует Нину в лоб). Я все, все для тебя сделаю! Только неужели, доча, ты пожалеешь для старой, больной, разбитой простатитом матери каких-то паршивых пять тысяч?

НИНА. Три. Три…мамуля.

ГЕННАША. Очень запущенный простатит. Ведь уже аж до мозга дошел. Сказала бы я, чем я сейчас плачу, да стыдно признаться.

НИНА. Три-и.

ГЕННАША. Да твоя мамка до сортира ведь не всегда добегает, чтобы в унитаз-то поплакать.

НИНА. Три, мамуля!

ГЕННАША. Что делать? (Со слезой). Грабь, грабь больную мать!

НИНА. Я сказала, трояк — и точка!

АЛКА. Ну не будь же такой троечницей. Четыре тыщонки, так четыре.

НИНА. Три!!

ГЕНА И АЛКА (хором). Все! (Садятся за стол, разливают)

НИНА. Да, а к чему этот маскарад? Зачем одеваться женщиной, чтобы впаривать утюги?

ГЕННАША. Понимаешь, дочурка… Во-первых, мы ничего не впариваем, вы в этот утюг сами вцепились.

АЛКА. На свое, на родненькое вас, видать, потянуло.

ГЕННАША. А во-вторых, женщин в дом легче пускают.

АЛКА. И потом, какая разница, кто во что одет — бабой ли, мужиком или вообще каким-нибудь покемоном. Жрать-то всем хочется.

ГЕННАША. Ну а желудок-то, гада такого, в отпуск на все время кризиса не отправишь. Он ведь такую тебе Великую Октябрьскую в брюхе устроит — до крейсера «Аврора» со спущенными штанами добежать не успеешь.

НИНА. Да ладно мозги пудрить. Крейсер, кризис, штаны. Рыльце-то все-таки в пушку…

ГЕННАША. Вы, уважаемая, тоже не без греха: хотите меня предъявить кому-то в качестве мамы.

НИНА. Это не кто-то, а человек, с которым я живу.

ГЕННАША. А! Жестокий век, жестокие сердца!

НИНА. Ладно умничать, постарайтесь ему понравиться.

ГЕННАША. Ясненько, уж замуж невтерпеж?

АЛКА. А Германа все нет… (Торжественно, голосом Левитана). ...И не было до самого 22 июня тысяча девятьсот сорок первого года!..

ГЕННАША. А что же до натуральной твоей мамаши, то, как я понимаю… с ней некие сложности

НИНА (сухо). Это вас не касается.

ГЕННАША. Ну что же. Подытожим. Роль Гамлета никто не предлагает. Налоговым инспектором я уже как-то был

АЛКА. доверенным лицом президента тоже.

ГЕННАША. И даже ветераном вьетнамской войны Алой и Белой Роз на Голанских высотах под Сталинградом. А вот тещей…

НИНА. Ладно, хватит паясничать, Женя скоро уже вернется, а поэтому давайте-ка встретимся вечерком, да я вам все-все-все растолкую. (Направилась к окну).

АЛКА. Ну а пока хорошо бы нам и авансец в клювике унести.

НИНА. Ладно, сейчас принесу 200 рублей.

ГЕННАША. Хотите, чтобы мы с голодухи превратились в груз 200?

АЛКА. Ты не расслышал, Геннаша. Она сказала - триста.

НИНА. Я сказала 200! И точка!

АЛКА И ГЕНАША (хором) Все.

НИНА. Тоже мне артисты погорелого театра. Да, а это не из-за вас ли он и прогорел-то случайно?

ГЕННАША. Зачем же вы так.

НИНА. Ладно, шуты гороховые, кривляются как дети. (уходит)

ГЕННАША. Артисты – те же дети, а обидеть ребенка – грех. И отнять у актера конфету — это все равно, что отобрать у карапуза его зарплату… Или наоборот?… Ну да это не важно. А важно то, что надо обязательно наказывать тех, кто обижает и детей и актеров. И уж тем более — актеров с детьми. У тебя есть ребенок?

АЛКА. Мальчик. Сейчас у мамы.

ГЕННАША. Вот и у меня два славненьких таких карапузика. Один мединститут недавно закончил, а второй пединститут. Один будет медиком, ну а второй педи… Ну да это не важно. В общем, короче — отомстим этой хабалке!

АЛКА. Отомстим!

ГЕННАША. И в связи с этим у меня, Алка, возник гениальный план.

АЛЛА. План? Какой?

НИНА (возвращается) Вот деньги. (Геннаше). Так, встречаемся в шесть вечера в кафе, что напротив. А теперь идите, пока муж не вернулся.

(ГЕННАША и АЛЛА быстро уходят).

(Ворвался ГЕННАША).

ГЕННАША. Сумки! Забыл!

(Суетливо, мешая друг другу, засовывают утюг и коробки в сумки. Наконец ГЕННАША спешит к двери. Появился ЖЕНЯ).

ЖЕНЯ. Ниночка, а почему у нас дверь открыта? (Смотрит на Геннашу.) Добрый день!

(Пауза).

НИНА (не вполне естественно). Женя!.. Ты знаешь, кто к нам приехал?

ЖЕНЯ. Н-не имею, так сказать, чести…

НИНА. Мо…моя мама!

ЖЕНЯ. Оч…чень приятно. А мы с Ниночкой только-только о вас вспоминали…э-э-э…

ГЕННАША. Значит легка я на поминках.

ЖЕНЯ. А вы не скажете, как вас… вас…

ГЕННАША. Это меня-то? (Потупясь). Да всяко… но только исключительно по любви!

ЖЕНЯ. Я имею в виду — как вас зовут?

ГЕННАША. А-а! (Нине). Ну? И что скажешь? Мать-то не забыла еще, как зовут?

НИНА. Га…Галина Ивановна.

ГЕННАША. Гляди-ка. Помнит.

НИНА. Ну а как же…мама.

ГЕННАША. «А как же!» А дружка твоего кто — Немирович с Данченко представлять будут?

ЖЕНЯ. Виноват. Евгений Борисович.

ГЕННАША. Гм! А у Ниночки определенно есть вкус… Есть. В меня малышка. И лицом, и фигуркой. Местами… А особенно — душою! Ну а отца-то хоть как зовут, дуреха, помнишь?

НИНА. Папу? А это…Леонид Петрович.

ГЕННАША. Погляди-ка, и это помнит!

НИНА. А как же, мама. И городок я наш Зареченск каждый день вспоминаю, и тебя, и папу, и брата Диму, который в армии.

ГЕННАША. Да? Ну ладно, тогда живи. А то уж, думаю, если Нинка нас всех тут забыла, то возьму ее, тварь эдакую, да и удавлю на фиг материнскими любящими руками.

НИНА. Да ладно, мама.

ГЕННАША. Да ладно, доча.

НИНА. Ладно. (Удар)

ГЕННАША. Все

ЖЕНЯ. Ну а как ваше здоровье?

ГЕННАША. Здоровье мое?..

НИНА. А, да, я сказала Жене, что ты приболела малость. Но теперь все в порядке.

ГЕННАША. Да, я малость приболела, а потом на грудь малость приняла, и теперь, как лошадь.

НИНА (Жене). Жень! А почему ты так быстро из магазина вернулся? И не купил ничего, смотрю.

ЖЕНЯ. Представляешь, подхожу я к нашему универсаму – санитарный день. Что делать, топаю в другой магазин вдруг – бац!

ГЕННАША. Бац!

НИНА. Бац!

ЖЕНЯ. Что?

ГЕННАША И НИНА (хором). Бац

ЖЕНЯ. Бац, бац и деньги забыл! Видно, склероз начинается! (Смеется). Да, а это ваши сумочки, Галина Ивановна?

ГЕННАША (после паузы). Моя. Косметичка.

ЖЕНЯ. Разве можно в вашем возрасте такие сумки таскать? Грибочков, поди, варенья, да соленья всякого привезли?

ГЕННАША. Домашненьким угостить хотела.

ЖЕНЯ (мечтательно). Вот и мне когда-то мать привозила, в институт. И ягодки, и грибки, и яблочки, и огурчики малосольные… Ну, спасибо! Ниночка, это куда, на кухню отнести?

НИНА. Я сама отнесу.

ЖЕНЯ. (Заглянул в сумку). Но что это? Да тут же коробки у вас, Галина Ивановна, какие-то кофеварки!..

ГЕННАША. Где, где коробки?.. Ой! (роняет сумку) Вот дурочка! Сумки перепутала!

НИНА. Где?

ГЕННАША. Где-где, в…

НИНА. В поезде.

ГЕННАША. В поезде. Со мной рядом какой-то мелкий торгаш катил капитально поддатый. Вот, видно, сумки-то наши случайно и перепутал. И почему не ювелир мне в соседи попался? Сейчас бы шастала я вся в алмазах, да изумрудах, как английская королева по виндзорской барахолке.

НИНА. Ну а теперь, Женя, может, сходишь-таки в магазин? Надо угостить мамочку.

ГЕННАША. Не пущу! Нам с Женечкой поближе познакомиться надобно. Как же, столько тем для разговоров.

НИНА. Каких разговоров? О чем?

ГЕННАША. Да о тебе, тебе, дурочка, о чем же еще-то, прости, Господи! Я ведь завтра утром уже обратно.

ЖЕНЯ. Как, уже?

ГЕННАША. Да.

ЖЕНЯ. Почему?

ГЕННАША. Да Ленечка, голубь мой сизокрылый, лишь на денек и отпустил меня к нашей дочери.

ЖЕНЯ. Слушай, Нинуль, приготовь-ка нам с Галиной Ивановной кофейку? А мы пока пообщаемся, познакомимся, так сказать, поближе.

НИНА. Хорошо, милый… Мамуль, если что, то я – рядом. Подскажу, напомню…

ГЕННАША (с умилением). Чудо, чудо, ну просто чудо! Ну не правда ль, Женечка?

ЖЕНЯ. О, да! Да!

ГЕННАША. И это чудо я когда-то кормила своею грудью!

(НИНА вышла).

Ваша квартира?

ЖЕНЯ. Моя.

ГЕННАША. Этаж хороший.

ЖЕНЯ. Что?

ГЕННАША. Ликвидный. Видок хороший.

ЖЕНЯ. Раньше еще больше была, но, жизнь есть жизнь, у меня был неудачный брак и я все оставил детям.

ГЕННАША. Это хорошо, если есть, что оставить. А то вот у меня… то есть у одного моего знакомого два сына-шалопая. Один скоро станет медиком, а другой педи… педиатром. Ну и что отец им в наследство может оставить, кроме своих драных штанов? Да и то, если его в одних лишь его зеленых трусах с голубыми цветочками в гроб положат.

ЖЕНЯ. Печально. Да, а откуда вы так подробно про его трусы-то….

ГЕННАША. Его жена мне в припадке откровенности о них задушевно поведала.

ЖЕНЯ. А-а...

ГЕННАША. Ну, что ж, в общем, уютное гнездышко…

ЖЕНЯ. Это Нина все.

ГЕННАША. В меня. С детства была чистюлей. Завсегда у нее в уголке, помню, все убрано, все блестит… И куколки ее постоянно одеты, умыты, накормлены.

ЖЕНЯ. Накормлены? Куколки?..

ГЕННАША. По крайней мере, от голода ни одна не подохла.

ЖЕНЯ. Не понял...

ГЕННАША. Шутка. (садятся)

ГЕННАША. Женечка, а вы вообще-то работаете?

ЖЕНЯ. Да, в компьютерной фирме: делаем сайты, программы пишем, ну и так далее, в том же духе.

ГЕННАША. А Ниночка все там же, или не там же?

ЖЕНЯ. Да там же, там же, только теперь детишек тренирует.

ГЕННАША. Н-да… Дети – цветочки жизни. Ну а если они еще и тренированные, да накаченные, то это уже просто какие-то пельмешки жизни. Да, Женечка, а Вы сам-то сайты составляете или… ?

ЖЕНЯ. Фирма моя. Я руководитель. У меня в подчинении 50 человек, но иногда приходится и руки прикладывать.

ГЕННАША. Да неужели вы их вот этими вот руками, да прямо мордой об стол? Какой вы жестокий!

ЖЕНЯ. Вы не поняли. Я, знаете ли, после обеда люблю по сайтам побегать.

ГЕННАША. Я тоже после обеда люблю поссайтам… Особенно если арбуза поем.

ЖЕНЯ. Короче, на хлебушек хватает. Вы не беспокойтесь, Галина Ивановна, Ниночка ни в чем нуждаться не будет.

ГЕННАША. И чудненько. Ну а вот нам, старикам, просто одна беда…

ЖЕНЯ. Понимаю. Пенсии-то нынче какие…

ГЕННАША. Вот-вот-вот. Без микроскопа фиг их и увидишь.

ЖЕНЯ. Но вы не беспокойтесь.

ГЕННАША. Микроскоп, что ли, мне подарите?

ЖЕНЯ. Мы вам помогать будем.

ГЕННАША. Да если бы только на жизнь, я бы не беспокоилась…А то ведь… здоровье, здоровье, Женя!..

ЖЕНЯ. А что? Что-то серьезное?

ГЕННАША (помолчав). Не знаю… стоит ли говорить вам об этом?

ЖЕНЯ. Мне? О чем?

ГЕННАША. О чем? (Оглянулся на дверь кухни). Я могу быть вполне откровенной?

ЖЕНЯ. А как же.

ГЕННАША. Но только чтобы Ниночке об этом – ни-ни-ни!

ЖЕНЯ. Понял. (Переходят).

ГЕННАША. Да, так лучше. Так вот. (Опять оглянулся на кухню). Горе у нас в семье, Женечка. Ищу срочно деньги. Лёнечке. На операцию.

ЖЕНЯ. А что у него?

ГЕННАША (неопределенно). Чего только нет… (Показал на живот). Ничего нет. А что осталось, так надо срочно вырезать. Деньги нужны. Промедление смерти подобно. Иначе… (Всхлипнув, достал платок, трет глаза).

ЖЕНЯ. Поня-атно… Ну…ну и…сколько ж на это надо?

ГЕННАША. Да я бы сказала, но ведь вы же офонареете.

ЖЕНЯ. И все-таки?

ГЕННАША. Ох, да даже и сказать-то страшно. Язык встал буквально колом во рту.

ЖЕНЯ. И все же скажите.

ГЕННАША. Ну хорошо. Десять тысяч.

ЖЕНЯ. Как, всего-то?

ГЕННАША. (не сразу) евриков.

ЖЕНЯ. А-А-А!

ГЕННАША. Ну прямо на глазах офонарел человек синим пламенем.

(ЖЕНЯ присвистнул).

Ну а теперь-то понятно, Женечка, зачем я из Зареченска сюда примчалась?

ЖЕНЯ. А когда деньги-то нужны.

ГЕННАША. Сегодня, до вечера.

ЖЕНЯ. А-А-А!

ГЕННАША. А-А-А! Нет, Ниночка этого не переживет. И она, и я тут же вслед за Ленечкой моментально сыграем в подкидн… в ящик.

ЖЕНЯ. Ну вы меня прям озадачили. Прямо все мозги дыбом встали.

ГЕННАША. Ну лично у вас-то, Женечка, таких деньжищ, вероятно, нет. Но имеются знакомые, друзья, знакомые друзей…

ЖЕНЯ (с сомнением). Прямо не знаю…Все это так неожиданно… Нет, вы только не подумайте… Деньги есть, но они в деле и за один день такую сумму… Разве у партнеров попросить…

ГЕННАША. Попроси, попроси, Женечка! О, Господи! Женечка! Ну, придумайте что-нибудь!.. Разумеется, деньги мы вам вернем. Постепенно. Частями. Ну, хотите, напишу вам расписку? Могу кровью. Шутка. Черная. Не молчите, Женечка! Кого мне еще-то молить?

ЖЕНЯ. Хорошо, хорошо, только успокойтесь Галина Ивановна. Ну, я не знаю, разве что у

двоюродного брата попросить… Он работает в одном очень солидном банке…Разве что ему позвонить?..

ГЕННАША. Позвоните, позвоните, Женечка.

ЖЕНЯ. Хорошо, хорошо. Только успокойтесь.

ГЕННАША. Женечка! Вы – ангел! Вы Чип и Дэйл! Вы человек-паук!

ЖЕНЯ (звонит). Юра? Привет, братишка, это я, Женька. Ну, как дела? Ясненько. Слушай, Юр, мне нужны деньги. Срочно. На операцию. Ну… одному человеку. Сколько? Десять тысяч евро… Да, согласен, сумма немалая, но речь идет буквально о жизни и смерти…Что? Разумеется. Абсолютно надежные люди .Да, ты ведь как-то видел мою Нину? Ну, я вас знакомил. На улице… Так вот, это на операцию ее папы. Да-да, срочно. Очень

ГЕННАША. Сейчас бы.

ЖЕНЯ. Желательно прямо сейчас…Что? Нет такой налички? Ну Юр! Умоляю! Подумай! Повторяю, речь идет о жизни и смерти!.. Что? Отложили жене на машину? Дома, в сейфе?.. Все, лечу! А заодно и с Галиной Ивановной тебя познакомлю. Кто такая? Ну, мама Нины.

ГЕННАША. Не важно. Там разберемся.

ЖЕНЯ. (Геннашау). Вперед! Бежим!

ГЕННАША. Пока Юрка не передумал.

(Появилась НИНА).

НИНА. Кофе готов.

ЖЕНЯ. Ниночка, потом, убегаем.

НИНА. Как? Куда?!

ГЕННАША. К девочкам!

НИНА. Ну и шутки у тебя…мама!

(Они торопливо уходят. НИНА следит в окно).

НИНА. И куда черт их понес?.. Ох, и связалась же я, дура, с этим клоуном!

(В дверях появились ОТЕЦ и МАТЬ)

МАТЬ. Открыто… Тут! (Отцу). А ты – выше, выше… Зря только наверх тащились… Ну, здравствуй, доченька!

ОТЕЦ (весело). Салют, дочка!

НИНА (потрясена). Тебя…выпустили?

ОТЕЦ. Нет, сбежала! Ха-ха-ха!

МАТЬ. Амнистия. Президент подписал.

ОТЕЦ. Ну что встала? Радуйся, что мать вернулась.

НИНА. Я рада, рада. (Целует их. Матери). Хорошо выглядишь.

ОТЕЦ. Ну так еще бы. Диета, прогулки на свежем воздухе, режим, рабо…

НИНА. Папа!

МАТЬ. А мы домой вот, а по пути к тебе завернуть решили.

НИНА. Да, Димка звонил недавно.

ОТЕЦ. Как он там?

НИНА. Говорит, медаль ему на днях дали.

ОТЕЦ. Меда-аль? Ну орел! Весь в отца!

МАТЬ. Не болеет? Чем кормят?

НИНА. Уверяет, что все в порядке. Да вы присаживайтесь. Что ж ты не позвонил, что маму освободили?

ОТЕЦ. Звонил я тебе. Трубку не брали.

НИНА. А, да, я на сборах была. А Женя, видимо, допоздна корпел на работе.

ОТЕЦ. Это о нем ты как-то по телефону мне намекала?

НИНА. Да.

МАТЬ. И где он?

НИНА. Придет скоро.

ОТЕЦ. Ну и славненько. Вот и хрюкнем. (Потирает руки). Так сказать, за все сразу.

МАТЬ. Все бы хрюкал…орел.

ОТЕЦ. Спокуха. Во всяком случае, до родного гнезда пока еще сам всегда доползал.

НИНА. Не до хрюканья сейчас, папа.

ОТЕЦ. Не понял?

НИНА (волнуясь). Мама… папа… что я хочу сказать…

МАТЬ. Ну?

ЕЛЕНА. В общем… Женя вернется скоро, но он, понимаете ,не один. А с женщи… То есть нет, с мужчиной. А тот… А тот, короче, одетый женщиной…

МАТЬ. Голубой, что ли?

НИНА. Нет. Просто… просто я уговорила побыть его моей матерью.

ОТЕЦ и МАТЬ (ошеломленно). Ке-ем?..

НИНА (в отчаянии). А что, что, по-вашему, я могла?! Женя с утра на меня как насел – так, мол, и так. Желаю, мол, маму твою увидеть. Ну а где я тебя возьму, если ты в тюрьме? А он – хочу видеть ее, и точка! Ну, и… и… (тихо) увидел…

МАТЬ. Понятно…

(Пауза).

НИНА. А сейчас… вы не могли б пойти в какую-нибудь гостиницу? Пожалуйста. Разумеется, я за все заплачу. А вечером я к вам загляну. Посидим, выпьем за встречу, за твой выход, мама…

МАТЬ (негромко). Ну, спасибо! Спасибо, дочка!..

ОТЕЦ. Ну а правду-то сказать нельзя было?

НИНА (кричит). Какую правду?! Что мама в тюряге парится из-за кобеля-папы, который не пропускает ни одной юбки? Это? Это я должна была ему сообщить?!..

(Пауза).

МАТЬ. Выходит, от родной матери отказалась?

НИНА. Да ну при чем тут это?

МАТЬ. Перед каким-то сожителем за мать стыдно стало?

НИНА. Мама!

МАТЬ. У тебя другая теперь мама.

ОТЕЦ. В штанах. То есть уже без них.

НИНА. Хватит!

ОТЕЦ. Да-а, нехорошо, дочка.

МАТЬ. Полный атас.

НИНА (в отчаянии). Ну что, что, что мне делать-то было, мама?!

ОТЕЦ. Что! Да правду, правду сказать!

НИНА (глухо). Поздно.

МАТЬ. Почему?

НИНА. Вы просто Женю еще не знаете. Он терпеть не может обмана.

ОТЕЦ. Прокурор, что ли?

НИНА. Да нет. Он бизнесмен. Но как узнает, что я его одурачила – все! Тут же уйдет.

ОТЕЦ. Ну уж.

НИНА. Да. Представь себе! Он и с женами-то своими двумя развелся из-за того, что обманули его.

МАТЬ. Гуляли?

НИНА. Да если б! Просто не его они любили, а его деньги. Смеялись над ним, по телефону с подружками болтая. А он их вычислил. И все – развод.

МАТЬ. А по-моему, если человек любит, он все простит. Ведь я же вот этого жеребца простила. И, кстати, не в первый раз.

(ОТЕЦ виновато и признательно чмокнул ее в щеку).

Вот и Женя, думаю, твой простит. Да было б за что.

НИНА. Нет. Нет, мама. Женя – это особый случай.

МАТЬ (помолчав). Ну что же…Особый, значит, особый… Ну что ж нам пора.

НИНА. Устроитесь в гостинице – тут же мне позвоните. Вечером я к вам загляну.

МАТЬ (тяжело). Звонить мы тебе не будем. И заходить к нам не надо. Мы прямо на вокзал сейчас, и домой. (Отцу). Идем.

НИНА. Но…мама…

МАТЬ. Все. Прощай. (Отцу). Пошли.

НИНА (заплакала). Погоди, постой… мама… Пойми же…Мне уже ведь тридцать седьмой, мама! Почти сорок лет!.. Всю свою молодость я отдала спорту, 20 лет болталась как дура с мячом по площадке. И что? У меня нет ни семьи, ни мужа, ни детей… Вы же сами хотели внуков… Пойми же ты, наконец, может, это мой последний шанс. Я думала, я надеялась, что ты меня поймешь. Ты же самый мне близкий человек. А ты, ты…. (Рыдает).

(Пауза . Наконец МАТЬ подошла, гладит, целует Нину).

МАТЬ. Ну будет, будет… Поступай, Нина, как знаешь. Жизнь твоя – тебе и решать, как жить… А внучат, конечно же, мы хотим. Очень… Ладно, как в гостиницу мы устроимся – я тут же тебе позвоню. Хорошо?

НИНА. Мама… мамочка… Папа… Ведь вы же знаете, как я вас люблю…

МАТЬ. Знаем… Знаем, девочка ты наша несчастная…

НИНА (вытирая слезы). Ладно, все… Идите.

(Появились ГЕННАША и ЖЕНЯ).

ЖЕНЯ. Ниночка! А почем же у нас дверь опять открыта.

НИНА (радостно). Мама!

ГЕННАША И МАТЬ (хором. ) Что?

НИНА. (проходя Геннаше) Работаем. Папа приехал!

ГЕННАША. (ошеломлен). Что?..

НИНА. Вот! Папа! Представляешь, ревнует тебя!

ГЕННАША. Да-а?

НИНА. Ну! Ты из дома и он за тобой следом!

ГЕННАША. Ах, он какой… северный олень

НИНА. Ну что, видишь, папуль, вот и мама. А это Женечка мой.

ОТЕЦ. Очень рад, очень рад!

НИНА. Мама, ну а это кто – узнаешь,?

ГЕННАША. Мама не узнает.

МАМА. Статья триста двадцать три…

НИНА. С Татьяной Трифоновной, мама, ты знакома… Это моя учительница первая. Сюда за учебниками приехала?

МАМА. А то.

ГЕННАША. . А-а… Как же, как же… помню, Татьяна Трифоновна. Часть первая

пункт Б

ЖЕНЯ. Что-что?

ГЕННАША. Часто помню первый «Б», Ниночка стоит с бантиками, а рядом – Татьяна Трифоновна.

ГЕННАША. Татьяна Трифоновна! Голубушка! А я ведь так и не сказала вам когда-то спасибо за Ниночку. Дайте ж хоть теперь-то вас расцелую! За неустанный, лошадиный учительский труд ваш! (С чувством, смачно целует). Ах, хорошо! А сейчас конкретно за Ниночку…

ОТЕЦ. Хватит!

ГЕННАША. За дочку!

ОТЕЦ. Достаточно!

ГЕННАША. Материнский, святой поцелуй!

НИНА. Ну, папа! И тут ревнует! И к кому? К Татьяне Трифоновне!

ГЕННАША. И кого ведь? Меня! Чистую, как голубь, женщину!

НИНА. Папа! Поцелуй маму в губки ее алые.

ПАПА. Я ее потом поцелую,

ГЕНАША. Я сама его поцелую, если до этого за что-нибудь не повешу, проказника!

ОТЕЦ. Ну дела!

НИНА. Татьяна Трифоновна просится у нас ночевать. Ты, Женя, как, не против?

ЖЕНЯ. Ну что ты! Конечно, ночуйте, Татьяна Трифоновна! Нина, у нас ведь есть раскладушка?

НИНА. Да, конечно.

ЖЕНЯ. Поставим ее в той комнате.

ГЕННАША. А мы с Ленчиком приляжем здесь на диванчике. Да я же его задушу на фиг… в своих супружеских жарких объятиях!

ОТЕЦ. Нет! Я лягу на полу в уголке.

ЖЕНЯ. На полу?..

НИНА. Папа у нас йог.

ПАПА. Что?

ГЕННАША. Йог-йог.

НИНА. Любит иногда поспать на голых досках.

ГЕННАША. И чтоб полешком по головешке.

ПАПА. Что?

ГЕННАША. Я говорю, полешко под головешку, чтоб удобнее было.

НИНА. Папочка, не стесняйся, тут все свои. Для папочки это просто кайф.

ЖЕНЯ. Ну вот и разобрались. Ниночка, может, чаю попьем?

МАТЬ (потирает руки). О, да! Чефирчику, чефирчику сейчас даванем!..

НИНА. Татьяна Трифоновна!.. Вы не у себя в школе, не на педсовете! Ладно,

давайте-ка все на кухню.

ОТЕЦ. А вот чай мой организм не принимает. Ему бы чего покрепче...

НИНА. Папа!

ПАПА. Ну чай, так чай. Так и быть, замусорю кишки ради дочки.

(Все идут на кухню. Женя останавливает Геннашу).

ЖЕНЯ. А вас, Галина Ивановна, я попрошу остаться.

Галина Ивановна, в первую очередь я хотел бы перед вами извиниться за ту отвратительную сцену у Юрки. Я даже не мог предполагать, что у него жена такая скандалистка.

ГЕННАША. О, да! Из-за каких-то несчастных десяти тысяч евро… столько визгу. О, это не моя Ниночка! И вроде ведь не чужие люди. Бедный Леня, что же теперь делать?...

ЖЕНЯ. Галина Ивановна! А вы… вы уверены, что Леонид Петрович действительно болен?

ГЕННАША. Женечка! Я же Вас просила

ЖЕНЯ. Извините, просто мне он показался не то, что здоровым – да просто цветущим мужчиной.

ГЕННАША. Типун вам на язык, Женечка! Даже поссайтам побегать не может…

ЖЕНЯ. А при чем здесь это?

ГЕННАША. Как при чем? Почки.

ЖЕНЯ. Почки?.

ГЕННАША. Да. Срочно удалять надо.

ЖЕНЯ. А как же он без почек?

ГЕННАША. А я ему свою отдам. Куда мне две. Обожраться что ли? Не чужой все-таки…

ЖЕНЯ. Донором станете?

ГЕННАША. Доноршей. Женой-доноршей.

ЖЕНЯ. Какой ужас! А как вы об этом узнали.

ГЕННАША. Китайцы… Во всем китайцы виноваты. Объявилась как-то в городке у нас от них какая-то эпидемия.

ЖЕНЯ. Хм! Я что-то слышал об этом…

ГЕННАША. Ну естественно. Абсолютно закрытая информация. Чтобы не создавать паники. И понаехали к нам отсюда областные врачи, целая шайка медиков. Ну, массовый осмотр, то-се… И вдруг самый маститый врач смотрит - бац!

ЖЕНЯ. Бац.

ГЕННАША. А?

ЖЕНЯ. Бац.

ГЕННАША. Бац-бац! А почки-то сгнили. Ну, Ленечке-то, понятно, молчок, тайна, как-никак, медицинская А вот мне и шепнул украдкой, что если не провести мужу срочную операцию по пересадке – все!.. (Всхлипнул). Ах, Женя, Женя! Если б вы знали, какая это будет трагедия для всей нашей семьи – и для меня, и для Ниночки, и для Витеньки!..

ЖЕНЯ. Для кого? Для кого, вы сказали?

ГЕННАША. Для…Витеньки…Ну, сыночка нашего… который в армии.

ЖЕНЯ. Но его же Дима зовут!

ГЕННАША. Кого?

ЖЕНЯ. Да сына вашего! Который в армии!

ГЕННАША. Да?..

ЖЕНЯ. Ну! Мне и Нина однажды о нем рассказывала. Да у меня у самого первый пацан – Димка! Вот я и запомнил. И вдруг на тебе, неожиданно вы заявляете, что он – Витя! Как это, Галина Ивановна?

ГЕННАША. Как это?..

ЖЕНЯ. Вот именно!

ГЕННАША. Да ничего особенного, Женечка. Дело в том, что когда мой Димуля родился, я назвала его Виктор… в честь Георгия Победоносца. Ведь Виктор тоже победитель. А когда мы поехали в ЗАГС получать свидетельство о рождении, там не расслышали и вместо Вити написали Митя, а ведь это и есть Дима. Вот так мой Витенька стал Димочкой. Да вы не удивляйтесь, Женечка. Сейчас это модно. Вот, например, певец Билан вроде бы тоже Дима, ну а поет!.. поет, как какой-нибудь отъявленный и отпетый Витя.

ЖЕНЯ. Ах, вот оно что!

ГЕННАША. А вы, Женечка, наверное, подумали, что это еще один сын мой внебрачный - плод, так сказать, «беззаветной девичьей любви»? И если дочка вся в маму, то и она не без греха. А? А?

ЖЕНЯ. Ну что вы, Галина Ивановна, я Нине доверяю.

ГЕННАША. Нет! Ниночка моя – ангел! В этом смысле она – скала!

ЖЕНЯ. Глядя на вас, я понимаю в кого.

ГЕННАША. Да что я. Вот Леня! Дай Бог ему здоровья. Вот кто у нас в семье настоящий святой! Камень с головы и до ног! Глыба! Я его первая и единственная любовь. Ни с одной женщиной, помимо меня – ни-ни-ни! Попытались как-то бабенки на пари его соблазнить - дохлый номер. Уж и так, и так подходили. И губки, бывало, накрасят, и коленку покажут, и прижмутся в углу, как бы случайно – облом. Стоит, как утес, мой Леонид, и ресницей не дрогнет! Вот и доченька – вся в него. Царство ему небесное. О Боже, что я говорю…

ЖЕНЯ. Вы извините, Галина Ивановна, я пойду на балкон перекурю. А то от всей информации этой что-то уже мозги набекрень…

ГЕННАША. Я с вами, Женечка, тоже пойду, курну. Хотя и страшновато немного.

ЖЕНЯ. Отчего?

ГЕННАША. Да говорят, что кое-кто из курящих женщин кончает раком.

(На кухне ОТЕЦ и МАТЬ).

МАТЬ. А что, кавалер-то у Нинки, кажись, ничего.

ОТЕЦ. Клевый мужик.

МАТЬ. Да-а, женились бы поскорей, да внучаток побольше.

ОТЕЦ. Ага.

МАТЬ. Теперь от этого, в платье, зависит все.

ОТЕЦ. Тоже мне мужик!

МАТЬ. Чего психуешь? Каждый зарабатывает, как может. Дочка говорит, три тысячи ему посулила.

ОТЕЦ. Лучше б мешки вон на вокзале таскал.

МАТЬ. Куда все подевались?

ОТЕЦ. А черт их знает. (поднимает кальян) Европа, блин… Че-то не льется.

МАТЬ. Ну, расскажи, как жил тут без меня?

ОТЕЦ. Ой, хорошо!.. (Осекся). Хорошо, говорю, что ты об этом спросила. Ну а жил я без тебя погано, Галчонок. Тоска меня замучила.

МАТЬ. Что, так один и маялся, без своих подружек?

ОТЕЦ. Один.

МАТЬ (недоверчиво). Это весь год-то? Трепись.

ОТЕЦ. Ей-ей, Галчонок! Бабы живой не видел!

МАТЬ. На кладбище ошивался, что ли?

ОТЕЦ (вздыхает). Не верит!

МАТЬ. Поди, к секретарше своей ненаглядной то и дело в суд мотался, кобелина несчастный?

(ОТЕЦ сердито фыркнул).

ОТЕЦ. Да далась тебе эта крыса судебная!

МАТЬ. Ну так еще бы. Ведь это по ее милости я год отсидела.

ОТЕЦ. А не надо было ее черепком о стену.

МАТЬ. Ну а что, целовать ее, если она тебя тогда чуть у меня не отбила?

ОТЕЦ. Ну вот и двинула бы разок. Для порядка. А то ведь…

МАТЬ (вздыхает). И верно… Что в тот день на меня накатило – не понимаю!

ОТЕЦ. Да и место нашла, где ее дубасить – прямо в здании горсуда! Вот ее коллеги-то из судейских и припаяли тебе аж два года.

МАТЬ. Ну а из-за кого в конечном-то счете я села, а? Молчишь, гулена?

ОТЕЦ. Ладно, замнем-ка это давай, Галчонок, да и чмокнемся. В знак примирения.

МАТЬ. Ты что, совсем? Чмокнемся!

ОТЕЦ. А что?

МАТЬ. То! А ну как жених сюда завалит? Да что он подумает о тебе? Решит еще, что и дочь такая ж.

ОТЕЦ. А плевать, что он подумает. Ведь год, год без тебя, Галчонок!

(ОТЕЦ обнимает и целует Мать. Входит ЖЕНЯ).

ЖЕНЯ (шокирован). Ой! Простите! (Торопливо выходит).

МАТЬ. Ну что, чмо? Дочмокался?!

ОТЕЦ. Да кто знал, что он без стука?

МАТЬ. Кто знал! А чего ему колотить, если он тут хозяин? Ну пенек, вот балда! И себя, и дочь опозорил. Теперь давай вот мозгуй, как дочь-то нам от отца-кобеля отмазать!..

(ЖЕНЯ вернулся к Геннашу).

ЖЕНЯ (взволнованно). Галина Ивановна… а Галина Ивановна…

ГЕННАША. Да, Женечка?

ЖЕНЯ. Ох, не знаю, стоит ли говорить вам об этом…

ГЕННАША. О чем?

ЖЕНЯ. Значит, уверяете, ваш супруг – это скала?

ГЕННАША. Да, кремень, гранит... А что?

ЖЕНЯ. Ну так вот. Эта хваленая ваша скала…

ГЕННАША. Ну?

ЖЕНЯ. Она… она… только что она дала ну та-акую трещину!..

ГЕННАША. Почки треснули?

ЖЕНЯ. Сейчас не об этом.

ГЕННАША. А яснее нельзя, Женечка?

ЖЕНЯ. Яснее? Скажу вам яснее. Так вот…Ваш муж скалистый клеит на кухне Татьяну Трифоновну.

ГЕННАША. Что-о-о? Клеит?

ЖЕНЯ. Да! За все места.

Ну а Ниночка, вы говорили, вся в него?! Так как прикажете это понимать?

ГЕННАША. Дорогой мой наивный человек! Все не так просто! Все не так просто!

Ленечка, уверяю, тут совсем ни при чем!

ЖЕНЯ. То есть как – ни при чем?

ГЕННАША. Хорошо! Так и быть, открою Вам семейную нашу тайну. Хотите - верьте, хотите - нет, Женя, но Татьяна Трифоновна серьезно больна и только Ленечка может ей помочь.

ЖЕНЯ. Я не понимаю…

ГЕННАША. Вот уже 30 лет прошло с тех пор, как училась Ниночка в первом классе. И пошли они весной всей школой в поход по местам боевой славы. А в лесу весной благодать: цветы, птицы поют… Остановились Ниночка с Татьяной Трифоновной на минуточку пение птиц послушать. А через час опомнились, а рядом уже никого нет. Стали они кричать: «Ау-ау!», - а уж нет никого! Далеко ушла вся школа. Три дня и три ночи спасала Татьяна Трифоновна насмерть перепуганную девочку от голода, кормя ее собственной грудью и яйцами. Птичьими. И уже почти было вышли они из леса с помощью яиц и грудей, но оступилась Татьяна Трифоновна, и провалились они в берлогу медвежью. Взревел злой медведь и уже было хотел разорвать Татьяну Трифоновну, которая вездесущей своею грудью прикрыла спящую Ниночку. Но тут в берлогу влетел мой Леня, который уже три дня искал заблудившихся. Одним ударом задушил Ленечка медведя и спас и Робинзониху Крузо и маленькую Пятн… и спас потерявшихся. От пережитого стресса затрясло всю с ног до головы Татьяну Трифоновну и так трясло ее 2 часа безо всяких рекламных пауз, пока Леня не обнял ее крепко-крепко. Затихла Татьяна Трифоновна в Лёниных объятьях. Но в изможденном мозгу зародилась болезнь: маниакально-депрессивный психоз верхней правой мозгочки среднего полушария головного мозга. И с тех пор каждую весну вот уже 30 лет повторяется приступ у Татьяны Трифоновны. И так и хочется ей кого-нибудь самоотверженно и беззаветно кормить собственной грудью и яйцами. Птичьими, И вот тогда только Ленечка, обняв ее, и может снять этот приступ… Боже! Да ну говорю же – утес! Скала!! Весь – в дочь!..

(Пауза).

ЖЕНЯ. А вы… вы его не ревнуете?

ГЕННАША. Леню? К Татьяне Трифоновне? Своих не ревную. И потом, они ведь не обнимаются, они – лечатся.

(Входит Леня.)

ЛЕНЧИК. Я, это…

ГЕННАША. Ты, ты это. Что, у Татьяны Трифоновны опять приступ.

ОТЕЦ. Какой приступ?

ГЕННАША. Соберись, Ленечка. Не надо скрывать. Женя теперь нам не чужой. Я ему все рассказала, как Татьяна Трифоновна спасла Ниночку, получив при этом психическое заболевание. И что только ты, обняв ее, можешь снять приступ.

ОТЕЦ. Спасибо, что ты все правильно понимаешь, Галочка. Жалко ее. Измучилась бедная. Если ты не против, пойду полечу ее еще немного.

ГЕННАША. Конечно, дорогой, но попозже. Ты сейчас дочери нужен. Поговори с нами.

ОТЕЦ. Хорошо, поговорю. О чем? О погоде?

ГЕННАША. О всей семье нашей.

ОТЕЦ. О семье.

ГЕННАША. Аккуратней, Ленечка!

Извините уж, Женечка, что чувств мы своих не прячем.

ЖЕНЯ. Ну что вы! Что вы!

ОТЕЦ. Да-а, мне бы лишь одно теперь для полноты счастья…

ГЕННАША.. Внучат.

ОТЕЦ. Нет, люди мы, ясно, простые. Ни положения, ни чинов, ни богатства особого…Чем и могли бы похвастаться… (Геннаша затыкает ему рот)

ГЕННАША Так это добрым именем своим. Как говориться, «береги платье снову…»

ОТЕЦ. А честь смолоду. …И здоровьем богатырским!

(ГЕННАША закашлялся).

Что с тобой, дорогая?

ЖЕНЯ. Поперхнулась.

ОТЕЦ. Ну так вот. Ежели что, Женя, то за здоровье твоих с Ниночкой детишек ты можешь не волноваться. Гены!

ЖЕНЯ. Понимаю. Наследственность.

ОТЕЦ. А как же! Да меня вон возьми. Ведь сызмальства, как бычище богатырский.

Зубы до сих пор – во, гляди. Один к одному – богатырские. А шевелюра?

А сердчишко? Вон как, зверюга, молотит. Ну а взять мою печень? Или, к примеру, скажем…

ГЕННАША. Рога богатырские

(ЖЕНЯ прыснул).

ОТЕЦ (обиделся). Да нет, я серьезно… Да я, я, если на то пошло… гвозди сгибаю до сих пор!

ЖЕНЯ (ахнул). Да ну?!

ОТЕЦ. Х-хо! (Ищет на стене гвоздь и, не найдя, снимает со стены бра, ставит на пол. Затем вытаскивает пальцами из стены гвоздь, после чего с усилием сгибает его).

ЖЕНЯ. Вот это да-а! (С трудом пытается разогнуть гвоздь – бесполезно).

ГЕННАША. Ладно, все, вали-ка отсюда! Ишь, расхвастался! Все, что ты мог, ты уже сделал. Поклон тебе низкий от всей земли русской. Я Жене вон про Ниночку еще не все рассказала.

ОТЕЦ. А насчет здоровья ее ты его просветила?

ГЕННАША. Да!

ОТЕЦ (Жене). Веришь, нет – жилистая дочурка, как киргизская лошадь! С детства! Во-от такие, помню, мешки на спине…

ГЕННАША. Ну все, все! (Выталкивает его). Иди лечи Татьяну Трифоновну.

(ОТЕЦ уходит).

Бедняжка! Ходит, здоровьем своим бахвалится, педагогов по кухням лечит, и даже не чует, бедный, что его костлявая за углом с косой поджидает.

ЖЕНЯ. А с виду и не скажешь. Такое ощущение, что ему еще жить да жить… ГЕННАША. Типун вам на язык, Женечка! (Отняв гвоздь, легко его разогнул).

ЖЕНЯ (Выпучив глаза, смотрит на него, помолчав). Галина Ивановна…

ГЕННАША. Да?

ЖЕНЯ. Ну а…справка у вас имеется?

ГЕННАША. Какая?

ЖЕНЯ. О болезни вашего мужа.

ГЕННАША. Зачем? Чтобы Ленечка случайно ее обнаружил?

ЖЕНЯ. То есть – нету?

ГЕННАША. Нет. Но есть мое честное, мое благородное, мое матерн… материнское слово.

ЖЕНЯ. Тогда у нас проблемы. Ведь кредит, как правило, дают не под матерн... не под материнские слова, а под какие-то серьезные доказательства. Ну, а…врач? Который его осматривал.

ГЕННАША. Врач? А что врач?

ЖЕНЯ. Он, вы сказали, вроде отсюда, из областного центра?

ГЕННАША. Н-ну…

ЖЕНЯ. И… и как он, если вдруг понадобится, то подтвердит свой диагноз?

ГЕННАША. Разумеется.

ЖЕНЯ. А встретиться с ним мы можем?

ГЕННАША. А зачем?

ЖЕНЯ. Ну давайте еще раз все проверим. А вдруг ошибка.

ГЕННАША. Вы, Женечка, не доверяете мне?

ЖЕНЯ. Нет, что вы. Но согласитесь, деньги не малые. Могут понадобиться доказательства.

ГЕННАША. Ладно… Попытаюсь до нее дозвониться.

ЖЕНЯ. До нее?

ГЕННАША. Да. Ведь это женщина. Врач – это женщина. Достойная, хорошо выглядит, и очень, очень известный медик. Профессор с огромным стажем. Да, позвоню ей прямо сейчас. Женечка, можно ваш мобильный на минуточку? Умоляю только, если придет она, никому ни слова, что это врач. Так, одна, мол, из ваших знакомых. Заглянула к вам на минутку. И еще… Как бы Ниночку-то нам пока увести?

ЖЕНЯ. Нину? Зачем?

ГЕННАША. Чтобы ничего не заподозрила. И еще, придется сказать, что врач – это ваша знакомая. Ведь за эти полгода Нина наверняка узнала почти всех ваших знакомых. Поэтому надо от нее избавиться

ЖЕНЯ. Хм! Верно…(Сообразив). Придумал. А отправлю-ка я ее знаете, куда? На три буквы.

ГЕННАША. Ку-уда!?

ЖЕНЯ. На три буквы. В ГУМ, за продуктами. . Надо же чем-то гостей кормить.

ГЕННАША. Правильно! Умница. Вот на три буквы и ступайт… в смысле, Ниночку отправляйте.

(ЖЕНЯ вышел, ГЕННАША звонит).

Алла, ты? Привет. План сработал, теперь твой выход, тебе нужно сыграть замечательную роль врача с песнями и танцами. Слушай предлагаемые обстоятельства: ты врач, профессор с огромной практикой и тебе нужно осмотреть старого мордатого кабана по кличке Леонид Петрович. Скажешь, что у него больные почки и ему осталось жить 5-6 дней. Надевай белый халат и дуй сюда, твой выход сразу после антракта. Когда антракт? Да уже начался.

АНТРАКТ

(Появился ЖЕНЯ).

ЖЕНЯ. Порядок. Нина ушла в магазин.

ГЕННАША. Замечательно. А я врачу дозвонилась, сейчас будет. Ну а как там мой ненаглядный Ленечка?

ЖЕНЯ. Нормально.

ГЕННАША. Чем занят?

ЖЕНЯ. Сидит. Там. На кухне.

ГЕННАША. Один?

ЖЕНЯ. Нет, с учительницей… (смущенно). Он ее теперь по голой коленке очень страстно лечит. Под столом. Я кошелек уронил нечаянно, и заметил.

ГЕННАША. Ну, и слава Богу. Чем бы, как говорится, дитя ни тешилось перед смертью — Царствие ему небесное! - лишь бы не плакало.

ЖЕНЯ. Как, говорите, вашего врача зовут?

ГЕННАША. Э-э…Алла Аркадьевна. Хорошая женщина. После осмотра она сама меня отыскала, объяснила все про Леню, про операцию, мою почку проверила – сказала, подойдет: точь-в-точь один размер. Так что у нас с Леней полнейшая почечная совместимость, И телефончик мне свой оставила.

(Звонок в дверь).

Ну а вот ,наверное, и она.

(ЖЕНЯ открывает дверь. Появилась, слегка запыхавшись, АЛЛА. Она в довольно-таки легкомысленном,

коротеньком платьице.)

АЛЛА. Добрый день!

ГЕННАША. Жестче!

АЛКА Добрый день.

ГЕННАША. В десятку. А вот и Алла Аркадьевна!

ЖЕНЯ. Здравствуйте…

АЛЛА. Мчусь с операции, извините, не успела толком переодеться.

(Из кухни выглянула МАТЬ).

МАТЬ. Нина, ты?

ГЕННАША. Нет, это к Женечке коллега с работы, на минутку.

МАТЬ (неодобрительно оглядев наряд Аллы). К Евгению Борисовичу? Ну-ну! (Исчезла).

АЛЛА. Абсолютно нет времени! Ну и где наш больной?

ГЕННАША. Профессор, и опять умоляю – никому ни слова, что вы профессор медицины!

АЛЛА. Понимаю, да, врачебная тайна… Напомните лишь, пожалуйста, ваше имя.

ГЕННАША. Галина Ивановна.

АЛЛА. А, да. А это ваш сын?

ГЕННАША. Нет. Женечка лишь намеревается стать нашим зятем.

АЛЛА. А! Значит, от него я могу ничего не скрывать?

ГЕННАША. Абсолютно.

АЛЛА. Превосходно. Ну а вашего супруга зовут…

ГЕННАША. Его не зовут, он сам приходит.

ЖЕНЯ. Что?

ГЕННАША. Леонид Петрович.

АЛЛА. Да-да-да, припоминаю… Итак, значит, почки… редкий случай…в крайне запущенной форме…

ГЕННАША. Вот-вот. Профессор, он с каждым днем все хуже и хуже. Болезнь мозг задела, так что он Вас вряд ли узнает, но оно, может, и к лучшему.

(входят ОТЕЦ и МАТЬ).

А вот и Леонид Петрович. Прошу познакомиться. Не узнаешь, Ленечка?

ОТЕЦ. Нет.

ГЕННАША. Я так и думала. Забывать таких самок — да тут уж, извиняюсь, и кастрац… и никакая трепанация черепа уже не поможет. Короче, это знакомая Жени. Заглянула, так сказать, на чашечку кофе.

АЛЛА. Точнее говоря – на глоточек. Буквально на один глоток кофе с коньяком – с учетом моего времени.

ЖЕНЯ. Да-да, она ко мне на минутку. Проведать. И тотчас уйдет. Итак, знакомьтесь.

АЛЛА. Алла Аркадьевна.

ОТЕЦ (пожирает взглядом ее фигуру). Оч-чень приятно…Леонид Петрович.

МАТЬ. Татьяна Трифоновна!

ГЕННАША. Наша знакомая. Выдающийся педагог. А Ленечка – это лучшая моя половина.

АЛЛА. Так это супруг ваш? Прямо скажем, очень, очень видный мужчина!

ОТЕЦ (приосанился). Хм-хм!

АЛЛА. Румянец… Щеки… Глаза так и блестят… Ну а ручищи-то, Боже, Боже! А бедра? Какой потрясающий экземпляр самца!

ЖЕНЯ (Алке). Итак, кофе с коньяком?

АЛЛА. О-о! Тысяча извинений, но с кофе я уже не успею… А потому налейте просто коньяк. Ну что же. С преогромнейшим удовольствием познакомилась, Женечка, с вашими чудными друзьями, а сейчас…Дела, дела!

ГЕННАША. Мы с Женечкой проводим вас до порога.

АЛЛА. Если не трудно.

ОТЕЦ. До свиданьица!

АЛЛА. Будьте здоровы!

(АЛЛА, ЖЕНЯ и ГЕННАША вышли в прихожую).

ЖЕНЯ. Ну и как, доктор?

АЛЛА (Жене). Курите. Это очень хороший табак. Гениально кишки дерет. Подарок моих австрийских коллег — очень талантливых живодёро… врачей.

ЖЕНЯ. Не хочу, спасибо. Я редко.

АЛЛА. А я…Сплошные операции, знаете, нервотрепка, стрессы, то-се…(Закуривает).

Итак, значит, вы пока ему не родня. Это хорошо. Очень. В таком случае я буду предельно откровенна. Так вот. К сожалению, еще раз подтверждаю мой прежний диагноз. Леонид Петрович – обречен.

(ГЕННАША всхлипнул).

Мужайтесь, но неделя теперь это максимум, что он протянет. Максимум. А скорее всего, четыре-пять дней. Извините, что выражаюсь так просто и так жестоко, но я – врач!

ЖЕНЯ. Ошибка исключена?

АЛЛА (тонко усмехнулась). У меня? Ошибка? Интер-ресный вопрос!

ГЕННАША. Это супермедик, Женечка. Наше светило. Ее знает вся Европа, от Лиссабона до самой Лысьвы.

ЖЕНЯ. И все же… Без рентгена, анализов, без всего…

АЛЛА (пожав плечами). Что это добавит? Да нет, нет… Сетчатка глаз… пигментация кожи… опять-таки эти желтоватые мешки под глазами… цвет ногтей… Все это так очевидно - по крайней мере, любому профи – о работе его кишко… внутренних органов…Вот сердце у него да – отменнейшее… Превосходная селезенка… Печеночка просто прелесть… Но почки, почки! Нет, следует немедленно удалять. Не-мед-лен-но!.. Ладно, а засим удаляюсь. Меня ждут еще на трепанацию черепа. Ну такая, скажу я вам, потрясная черепушка! Уникум. Представляете, вот такие вот массивные надбровные дуги, вытянутый затылок… Впрочем… Мой гонорар.

ЖЕНЯ. Сколько?

АЛЛА. Три тысячи

ЖЕНЯ. Че…го?

АЛЛА. Да рублей, рублей.

ЖЕНЯ. А, этих…(Роется по карманам, собирает деньги, наконец, отдал Алле). Вот.

АЛЛА. Благодарствую. Ну а если и у вас почечки, не дай Бог, прихватит – тут же готовьте денежки и звоните!

ЖЕНЯ. Обязательно. Всего доброго!

ГЕННАША. Спасибочки, Алла Аркадьевна!

АЛЛА. Мне? За что?

ГЕННАША. За п…п…правду! (Всхлипывает).

АЛЛА. Хватит, не надо слез, Галина Ивановна! Будьте мужчиной. (Тепло). Оставаясь при этом милой, прелестной женщиной. (Дрогнувшим голосом). И… и да поможет вам Бог! (Быстро выходит).

ЖЕНЯ. Господи, да не плачьте, Галина Ивановна! Я постараюсь найти для вас эти деньги.

ГЕННАША. О, Женя!

ЖЕНЯ. А я… я ведь, честно говоря, немного сомневался, что Леонид Петрович болен.

ГЕННАША. Ах , да я и сама не могу в это никак поверить!

ЖЕНЯ. А, так и быть, сознаюсь!

ГЕННАША. В чем же?

ЖЕНЯ. Знаете, лежит у меня заначка… Нельзя ведь дома совсем без денег…О ней даже Нина не знает…Короче, три тысячи евро у вас, считайте, уже в кармане.

ГЕННАША. Женечка!

ЖЕНЯ. И остается найти еще только семь.

ГЕННАША. Да, верно.

ЖЕНЯ. К тому же спасти Леонида Петровича – ведь это и в моих интересах.

ГЕННАША. То есть?

ЖЕНЯ. Ну не могу же я оставить будущих наших с Ниной малюток без дедушки.

ГЕННАША (растроганно). Не можете? О, Женя! Значит, вы решились-таки на свадьбу?

ЖЕНЯ. Да! И во многом благодаря именно вам…мама.

ГЕННАША. Сынок! Сынок!

ЖЕНЯ. Ладно, все, а теперь, не теряя времени, сажусь на телефон и звоню всем подряд.

ГЕННАША. Удачи, сыночек!

(Расходятся. Появилась НИНА с полными сумками, прошла на кухню).

ЖЕНЯ (у себя в кабинете, звонит). Здравствуйте, а Николая Петровича можно? В командировке? А когда вернется? Спасибо… (Звонит.) Извините, а Ольгу Николаевну можно? Кто? Скажите, партнер по бизнесу. Да, Евгений Борисович. Оленька! Родная! Мне нужна твоя помощь. Как хорошо, что я до тебя дозвонился. Оленька, родная!...

(Появилась НИНА).

НИНА. Ты здесь?

(ЖЕНЯ вздрогнул,)

ЖЕНЯ. Извините! Это не я. Я ошибся номером. Вам позвонил совсем-совсем другой, совершенно незнакомый вам человек.

(поспешно положил трубку).

НИНА. А кому ты сейчас звонил?

ЖЕНЯ. Так… По делам.

НИНА. По делам? Ну-ну…

ЖЕНЯ. Уже все купила?

НИНА. Да.

ЖЕНЯ. Быстро.

НИНА. Старалась.

(Пауза).

Женя… кто недавно к тебе приходил?

ЖЕНЯ. Ко мне?

НИНА. Да. Мне Татьяна Трифоновна об этом сказала. Кто-то с твоей работы?

ЖЕНЯ (неуверенно). Д-да.

НИНА. Любопытно. Весьма. Какая-то экстравагантная дамочка. С неплохой фигурой, светленькая… Прямо скажем, на вашу хохотушку-пампушку Зиночку Хвастунову не очень тянет. На всю прокуренную, горластую Людмилу Прокофьевну тоже, на юную, цветущую Дашеньку тем более… Кто же это все-таки был? Да и что, интересно, это за такая знакомая, что является в гости к мужчине вот в таком вот коротеньком платьице, без белья? Ты можешь это как-то мне объяснить?

(ЖЕНЯ молчит).

Да-а, теперь понятно, отчего ты так поспешно выставил меня в магазин. Видимо, ее поджидал, а предупредить, что в доме полно гостей, не успел. Или не сумел до нее дозвониться? И лишь сейчас вот звонишь, пытаешься ей все объяснить? Ну? Чего молчишь? А куда это вы недавно с мамой на машине мотались? Опять молчим? И тут тайна?.. Эх, ты…герой-любовник! Да и я хороша. Размечталась, дуреха, что вот, наконец-то встретила надежного и честного человека ,а он…

(Пауза).

ЖЕНЯ. Нина! Да нет, нету у меня никого, кроме тебя!

НИНА. Ну а трубку сейчас с чего сразу бросил? Что еще за такие секреты? Ты же всегда, постоянно вел при мне деловые свои разговоры, и вдруг… Раз ты уже сейчас начинаешь темнить со мной, то, что дальше, дальше-то будет?

ЖЕНЯ. Нина…

НИНА. Ну?

ЖЕНЯ. Послушай…

НИНА. Я слушаю.

ЖЕНЯ. Это…это приходила врач.

НИНА. Врач?

ЖЕНЯ. Да.

НИНА. Та-ак… Значит, врач. Вероятно, что-то наподобие массажистки. Так называемый эротический массаж на дому, да? Заявилась потрогать тебя, пощупать, ну и, само собой, помассировать. Кое-где. В некоторых местах.

ЖЕНЯ. Нет. Это была не массажист.

НИНА. Что ты говоришь! А кто же тогда?.. А-а, у тебя склероз. Вызывал врача, а зачем, какого – уже и забыть успел.

ЖЕНЯ. Не говори глупости.

НИНА. Так говори умное. А еще лучше – правду. Итак, короче, наш дом осчастливила своим посещением… женщина.

ЖЕНЯ. .Врач

НИНА. Да пошел ты!

ЖЕНЯ (упрямо). Да, врач. И она… она смотрела… твоего отца.

НИНА (изумлена). Папу?..

ЖЕНЯ. Да.

НИНА (недоверчиво). Я ведь могу его об этом спросить.

ЖЕНЯ. Не надо.

НИНА. Почему?

ЖЕНЯ. Нина… Все куда серьезнее, чем ты думаешь.

НИНА. Что ты хочешь этим сказать?

ЖЕНЯ. Только, пожалуйста, не пугайся, ладно? Постарайся держать себя в руках.

НИНА. Продолжай…

ЖЕНЯ. Так вот. Леонид Петрович болен. Очень.

НИНА. Ну ты совсем заврался. Папа здоров как бык.

ЖЕНЯ. Если это и вранье, значит врала эта женщина-врач. Профессор с огромной практикой.

НИНА. Так, выходит, твоя знакомая без белья и женщина-врач – это одно и то же?

ЖЕНЯ. Да, одно и то же!

НИНА. У папы… сердце?

ЖЕНЯ. Нет.

НИНА. А что?

ЖЕНЯ. Почки.

НИНА. Почки?

ЖЕНЯ. Да. Обе.

НИНА (недоверчиво). И что, врач так сразу все и узнала?

ЖЕНЯ. Да.

НИНА. Без осмотра, анализов…

ЖЕНЯ. Да! Повторяю, она супермедик. Ее знает вся Европа, от Лиссабона до самой Лысьвы. И эти почки короче, вот-вот, буквально на днях у отца твоего…откажут.

НИНА (испугана). На днях? Как на днях?

ЖЕНЯ. Так. Так.

НИНА (тихо). Это…правда?

ЖЕНЯ (твердо). Да.

(ЖЕНЯ обреченно вздыхает. НИНА медленно валится в обморок).

ЖЕНЯ (подхватил ее). Ниночка! Но его можно еще спасти! Операция!.. О, Господи! Без сознания!

(Появился ГЕННАША).

ГЕННАША. Что у вас тут такое? Доченька!

ЖЕНЯ. Обморок. Надо скорую.

ГЕННАША. Не надо! А ну-ка, давай ее в ту комнату, на кроватку… Так… А теперь приволоки-ка водички…

(входят ОТЕЦ и МАТЬ).

ОТЕЦ. Ну женушка… Ну зачем ты так? Я ведь только тебя люблю! Ну, иди поцелую.

МАТЬ. Целовались, хватит. Беги-ка лучше вон Аркадьевну догоняй эту бесстыжую, да с нею и целуйся.

ОТЕЦ. Я не хочу с ней.

МАТЬ. Ну, до дому тогда терпи. Там-то и нацелуешься со своей секретаршей судебной.

ОТЕЦ. Да я ее год не видел!

МАТЬ. По соседкам промышлял, значит?

ОТЕЦ. Галчонок!

МАТЬ. Вальку Боброву, поди, без меня тискал?

ОТЕЦ. Ну что ты!

МАТЬ. Ясно. Значит, Верку Петренко.

ОТЕЦ. Да ну какая, сама-то подумай, Верка? Какая Валька? Какая к черту лысому секретарша? Если только ты, ты одна в этом сердце, Галчонок…

МАТЬ (понемногу тает). Так уж и в сердце…

ОТЕЦ. Клянусь! (Бьет себя в грудь). Тут, тут, ненаглядная моя птичка, золотое твое гнездо!

МАТЬ. Ну ведь брешет же, в глаза птичке брешет (нежно), козлина…

ОТЕЦ. Чтоб я сдох!

(Пылкий, продолжительный поцелуй.

Появился ЖЕНЯ).

ЖЕНЯ(в ужасе). Леонид Петрович! Татьяна Трифоновна!..

(Те отскочили друг от друга).

Извините, что вынужден прервать лечебный сеанс. Леонид Петрович… вы не могли бы отнести стакан воды в мой кабинет?

ОТЕЦ. Воды? Зачем?

ЖЕНЯ. Надо! Ну я вас прошу… А вас, Татьяна Трифоновна, я попрошу остаться!

(Пожав плечами, ОТЕЦ налил воды и вышел).

(Возмущенно). Татьяна Трифоновка!.. в связи с вновь открывшимися семейными обстоятельствами вы должны искать себе нового целителя, и как можно быстрее.

МАТЬ. Какими обстоятельствами?

(Пауза).

ЖЕНЯ. Ну, вы тут человек посторонний, вам, я думаю, сказать можно… Помните, короче, ту женщину, что заходила ко мне недавно?

МАТЬ. Да…

ЖЕНЯ. Так вот. Это была врач.

МАТЬ. Врач? Эта ваша знакомая была врач?

ЖЕНЯ. Да. Опытный, знаменитый профессор. И, внимательно осмотрев Леонида Петровича, она по очень большому секрету мне сообщила…

МАТЬ. Что?

ЖЕНЯ (колеблется). Что Леонид Петрович ужасно болен, и что он… он… увы, не жилец!

МАТЬ (вскрикнула). Как, как не жилец?

ЖЕНЯ (скорбно). Да! Врач авторитетно заверил, что Леонид Петрович не проживет и недели!

(МАТЬ, теряя сознание, оседает на пол.

Появился ГЕННАША).

ГЕННАША. …(Ахнул). Татьяна Трифоновна, что с ней?

ЖЕНЯ. Обморок. Воды надо.

ГЕННАША. Нет! Тут – только массаж.

ЖЕНЯ. Массаж? Почему?

ГЕННАША. По всему телу.

ЖЕНЯ. Помочь?

ГЕННАША. Ни-ни-ни!…Так, а теперь – в комплексе – искусственное дыхание. Рот в рот.

(Влетел ОТЕЦ).

ОТЕЦ. Кому тут воды!.. (Выпучив глаза, наблюдает за действиями Геннашаа. Наконец с ревом отрывает его от Матери).

ЖЕНЯ. Не мешайте!

ОТЕЦ. Что-о-о?!

ЖЕНЯ. Это искусственное дыхание!

ОТЕЦ. Искусственное?..

ГЕННАША. Ну! Рот в рот! У нее же обморок, обалдуй!

ЖЕНЯ. Да!

ОТЕЦ. А-а… Ну тогда я сам, сам ей все сделаю!

ГЕННАША. Ты? Рот в рот? Почетного педагога?!

ОТЕЦ. А сам… сама-то?!

ГЕННАША. Окстись! Я – женщина! А ну, пропусти даму к телу!

ОТЕЦ. Брысь! (Пытается делать искусственное дыхание).

ЖЕНЯ. Постойте! (Набрав в рот воды, прыскает на Мать).

(МАТЬ стонет ,открывает глаза).

ОТЕЦ. Жива!

МАТЬ. Лёнечка!

(Пошатываясь, появилась Нина).

НИНА. Папа! Папочка! Ты здесь, миленький?

ОТЕЦ. Доченька! Женушка!..

ГЕННАША. Я тут, ягодка! (Обнимает Отца). Ладно, все, Женечка, а теперь идем-ка отсюда. Пускай, как следует, оклемаются…

ЖЕНЯ. Бросим их? Как? А если помощь им какая потребуется?

ГЕННАША. Вы им очень поможете, Женечка, если (выразительно) за телефончик опять засядете.

ЖЕНЯ. А, да!

(ЖЕНЯ и ГЕННАША уходят).

МАТЬ. Лёнечка!

НИНА. Папочка!

(Обнимают, целуют Отца. На глазах у них слезы).

ОТЕЦ. Да что с вами? Ревете, будто это не вы, а я в обморок грохнулся.

НИНА. Папуля… я тебя ничем не обидела?

МАТЬ. А я?

НИНА. Если что – прости!

МАТЬ. И меня, меня!

ОТЕЦ (изумлен). Да за что?

НИНА. Ну…так…

МАТЬ. Вообще. Ну а хочешь, Ленечка?.. хочешь?..

ОТЕЦ. Чего?

МАТЬ. А я… я, как декабристка, за тебя еще лет так десять в тюрьме посижу?

ОТЕЦ. А по-моему, так тебе уже в психушку пора.

МАТЬ. Как скажешь!

НИНА. А я в магазин, как видишь, уже сбегала, водочки купила, огурчиков, селедки, то-се… Ну и давай ты хрюкнешь, папочка?

МАТЬ. Орел ты наш - розовый пятачок, ласковы копытца!

ОТЕЦ. А куда торопиться? Вот до кучи соберемся все, сядем, да и…

МАТЬ. Лень, давай поцелуемся.

ЕЛЕНА. Мама! Потерпите до ночи.

ОТЕЦ. А ты не учи тут родителей! Ишь! Потерпите! А я, может, с детства мечтаю с учителкой целоваться!.. то есть с Татьяной Трифоновной!… то есть с женой законной!

НИНА. Но, папа…

ОТЕЦ. Да! Имею право!

ЕЛЕНА. Папочка! Ты только, миленький, не волнуйся!

МАТЬ. Да-да, тебе никак нельзя сейчас волноваться.

ОТЕЦ (насторожился). Нельзя? Мне? Почему?.. Ну – чего глазенки попрятали? (Грохнул кулаком по столу). Черт подери! Да что это за намеки такие?!

МАТЬ. Видишь ли… волнение… в твоем возрасте…

НИНА. И к тому же излишний секс…

ОТЕЦ. Излишний?! Это раз-то в год?!

МАТЬ. Солнышко…А может… может ,нам лучше в церковь с тобой сходить?

ОТЕЦ (изумлен). Куда-куда?

МАТЬ. В церковь.

ОТЕЦ. Ну совсем спятила! Да ты хоть знаешь, где она находится, эта церковь?

МАТЬ. А Бог, Бог нам подскажет, где. Бог, да добрые люди. Зайдем, свечку за твое здоровье поставим, помолимся…

ОТЕЦ. Та-ак. Совсем крыша поехала. Помолимся! Да ты хоть слово-то из молитвы знаешь?

МАТЬ. Бог, Бог подскажет. И…и сердце.

ОТЕЦ. Да нечего мне там, в церкви делать!

НИНА. Ну а, по-моему, мама абсолютно права. Там, говорят, красиво. Иконы, свечи…А еще там думается, говорят, хорошо. О жизни, о… (всхлипнула) о смерти!..

ОТЕЦ (мрачно). Н-да-а…Вот до чего ведь, гаденыш, довел бабенок…

НИНА. Кто?

ОТЕЦ. Да прохиндей этот, твоя «мамуля»… Ну не-ет, хватит! Пора кончать со всем этим дурдомом. Короче, все, пошел я.

МАТЬ. Куда?

ОТЕЦ. Да прохвоста этого в женском платье в окошко буду сейчас выбрасывать!

НИНА. Папа!

МАТЬ. Леня!

ОТЕЦ (не слушая их. Зло). Ишь, ты, змеюка, удумал что: рот – в рот! А кулаком – в глаз – не хочешь?!

(Решительно направляется к двери .НИНА и МАТЬ повисли на нем, плачут).

НИНА. Папочка!

МАТЬ. Лёнечка!

ОТЕЦ. Перестать реветь! Ничего, второй этаж, выживет.

МАТЬ. Ленечка! Извини уж нас, дурочек, но сказать, что за знакомая приходила недавно к Жене?

НИНА (ахнула). И ты это знаешь?

МАТЬ. И ты?!

ОТЕЦ. Знакомая? Ну, эта… Аркадьевна?

МАТЬ. Аркадьевна! Да врачиха, врачиха это была!

ОТЕЦ. Врачиха?..

НИНА. Да! Профессорша. Здоровье она твое изучала.

ОТЕЦ. Мое здоровье?

МАТЬ. Ну!

ОТЕЦ(пожал плечами). К чему? Слава Богу, не жа…(Спохватился. Подозрительно). А…чего? У меня не в порядке что-то?

НИНА. Да…

ОТЕЦ. Та-ак…То-то глазенки свои бесстыжие, медицинские на меня так, понимаешь, и пялила…Ну и какую холеру она у меня нарыла? Отвечайте! Ну!

НИНА. У тебя…почки, папа.

ОТЕЦ. Почки?

НИНА. Да…Обе.

ОТЕЦ. Что за фигня? Какие почки? Да все у меня в порядке!

НИНА. Почки, почки, папа!

ОТЕЦ. Хм! Где они хоть находятся?

НИНА. Тут.

ОТЕЦ (щупает). Нич-чего не чувствую!

МАТЬ (с надеждой). Не чувствует ничего.

НИНА. Ой, папочка!

ОТЕЦ. Погодите, но когда ж она изучить-то меня успела? Я ведь ни рубахи, ни даже, извиняюсь, штаны не снимал.

НИНА. Повторяю – это профессор. Очень известный. Она через любые штаны все насквозь видит.

ОТЕЦ. Говоришь, значит, профессор?

МАТЬ (вздыхает). Да.

ОТЕЦ. А она не могла лопухнуться?

НИНА. К сожалению.

(Пауза).

ОТЕЦ (беспомощно). Да как… как же это? А…а она не сказала, сколько ж небо-то мне осталось еще коптить?

НИНА. Сказала.

ОТЕЦ. И сколько?

НИНА. Мало.

ОТЕЦ. А точнее?

НИНА (мягко). Тебе лучше не знать, папа…

ОТЕЦ. Сколько?!

НИНА. Пять или шесть дней…

МАТЬ (голосит). Лёнечка-а!

ОТЕЦ. (Задрожавшей рукой открыл бутылку водки, налил в стакан, залпом выпил, крякнул. Пауза). Ну и что же я им, гадам-то этим (похлопал по боку) сделал? Водяру жрал? Так не больше других. Не курил, кстати. Работал на своем экскаваторе тоже, как все.

МАТЬ. Да какое, как все? За троих, за троих ты у нас работал!

НИНА. Вот, короче, и доработался.

(Пауза .В дверь заглянул ГЕННАША , убрал голову).

ОТЕЦ. Да нет – это, видно, Бог, Бог меня за мои грехи…

МАТЬ (насторожилась). Какие?..

ОТЕЦ (горестно). А, да чего уж теперь! От Всевышнего разве скроешь? Да, Галка! Гулял я, гулял весь этот год без тебя, как сивый мерин! И с Петренко Валькой, и с Валюхой Бобровой, и еще там с одной, черноглазенькой… Да и в суд – ну, к этой – порой заглядывал… Пока, значит, ты в тюрьме-то, бедная… Вот Бог меня за тебя-то и наказал. Так что прости за все.

МАТЬ (плачет). П-прощаю, Лёнечка!..

ОТЕЦ (растроганно). Спасибо!.. Знал я, чуял, что ты простишь. А вот он-то…Бог? Простит ли он?.. Нет, ну что, что вот, казалось, еще-то мне, дуралею старому? Ведь все, все есть. Нежная и преданная жена, чудесные дети, работа, дом… Не-ет! На чужих баб, на сторону потянуло… Да и жена из-за меня вон в тюрягу…

МАТЬ. И еще могу туда пойти, если хочешь… Лишь замолви словечко — и тут же хоть на десять лет за тебя сяду-у-у! (Рыдает).

ОТЕЦ. (Помолчав). То-то ведь кота во сне я сегодня видел.

НИНА. Кота?

ОТЕЦ. Ну. Черного .Пялится на меня, сволочь усатая ,ну а сам, урча, что-то из миски тягает и жрет ,жрет ,жрет… Ливер какой-то.

МАТЬ (ахнула). Почки!

(Все оцепенели).

ОТЕЦ. Да-а, в руку, оказалось, сон-то… (Помолчал). Вот вы о церкви давеча говорили… Загляну. Сегодня. Покаюсь… Душа, душа покаяния просит!!

(Появился ГЕННАША. Похоже, он подслушивал под дверью).

ГЕННАША (неодобрительно). Чего тут шумим?

НИНА. Тссс! Папа кается…(Всхлипнув). Перед смертью!..

ОТЕЦ. Все, сейчас же иду к Жене, к этому доброму и славному человеку, да всю правду ему-то и выложу!

НИНА. А как же я?!

ГЕННАША. А дочка? О ней-то подумали, Леонид Петрович?

МАТЬ. Да-да, Лёнечка…

ОТЕЦ. О, слепые душонки! Да вам бы до последнего врать! Дорогу!

НИНА. Папа!

МАТЬ. Лёнечка!

ОТЕЦ. Дор-рогу!

(Просветленно идет к двериГеннаша наливает на платок эфир и закрывает отцу нос и рот.).

МАТЬ. Ты что?!

НИНА. Папочка! Ты…убил его!

ГЕННАША. Успокойтесь, уснул он. Это эфир. Ничего, сейчас оклемается…

(Звонок в дверь).

НИНА (раздраженно). Да кто там еще? Мам, глянь папу, а я… за нашатырем.

(Выходит из кухни в прихожую. Из своего кабинета выходит ЖЕНЯ.)

Женя! Открой дверь!

ЖЕНЯ. (Открывает дверь. Появилась АЛЛА).

А, Алла Аркадьевна!

АЛЛА. Тысяча извинений! Я у вас аптечку оставила.

ЖЕНЯ. А-а… Минутку… (Ищет).

( НИНА подозрительно рассматривает Аллу. Похоже, она ее еще не узнала. Опасаясь быть узнанной, АЛЛА отворачивает лицо, слегка гримасничает).

Да вот же она.

АЛЛА. Благодарствую. Очень. Ну все, бегу!

НИНА. Так это и есть врачиха?

ЖЕНЯ. Она самая.

НИНА. Она-то и нашла у папы его болезнь?

ЖЕНЯ. Ну да. А ты еще ревновала, глупенькая! Но ты, Ниночка , не волнуйся. Я уже ищу деньги на операцию твоему папе.

НИНА. Деньги?.. На операцию?..

ЖЕНЯ. Ну да. Десять тысяч евро. Как я и обещал твоей маме.

НИНА. Что? Ты обещал эти деньги маме?

ЖЕНЯ. Да. Говорю же – на операцию.

НИНА. О, Господи!

ЖЕНЯ (насторожился). Что с тобой? Что с ней, доктор?

АЛЛА. Синдром чистого разума.

ЖЕНЯ. Что-что?

НИНА. Я тебе потом объясню.

ЖЕНЯ. Ладно, пойду и дальше названивать.

НИНА. Кому?

ЖЕНЯ. Да всем знакомым подряд. Ведь надо же где-то занять деньги.

НИНА. А-а… Так ты насчет этого все и звонишь?

ЖЕНЯ. Разумеется. А насчет чего же еще?

НИНА. Теперь мне все понятно…

(ЖЕНЯ уходит к себе в кабинет .Нина дает отцу нашатырь.)

Ну, очнулся?

ОТЕЦ. Маленько.

НИНА. Ну что, пап, поздравляю – твоя смерть до поры, до времени отменяется.

МАТЬ. Что?

ОТЕЦ (вроде как возмущен). Ка… как отменяется?

НИНА. Да увидела я, наконец, эту вашу профессоршу голоногую.

ОТЕЦ. Ой! Алла Аркадьевна!

МАТЬ. А почему отменяется?

НИНА. Да потому, что она такой же медик, как наш папа верный муж. Или как он вот – моя мамаша. Она и он, кстати - это одна шайка-лейка.

ОТЕЦ. Как?

МАТЬ. Ну нич-чего не пойму!

НИНА. А чего понимать-то? То эта ваша Аркадьевна утюгами торгует и шарит глазками по всем комнатам, ищет, чем бы их залить, а то бац! – и она уже профессорша медицины! Светило! Да-а, нечего сказать – специалистка оч-чень широкого профиля!

ОТЕЦ. Зачем ты так, доча? Возлюби ближнего, как самого себя. А вы артистка?

АЛЛА. Скворцом свищу, сорокой прыгаю.

НИНА. Так вот сладкая эта парочка мечтает слупить с Женечки десять тысяч евро. Якобы на операцию по поводу твоих почек.

МАТЬ. Чего?

ОТЕЦ. Чего-чего?

ГЕННАША. Чего-чего-чего? Да ничего, вот чего.

НИНА. Да, да, папа! Представляешь, они убедили Женю, что ты, мол, смертельно болен. И вот чтобы, дескать, тебя спасти, срочно и требуется валюта.

МАТЬ. Вот жулики!

ОТЕЦ. Прости Господи, временно отлучусь. А ну ,всем, кроме этого, испариться!

МАТЬ. Леня!

ОТЕЦ. Я сейчас с этой «мамашей»… долг свой супружеский исполнять буду!

ГЕННАША. Но-но! Только без рук!

ПАПА. А я без рук!

АЛКА. Но послушайте, а в чем, собственно, дело? Вы попросили хорошего артиста сыграть роль вашей мамочки и он ее исполнил с блеском.

ГЕННАША. Согласно вашему заказу, мадам, я буквально обаял, очаровал клиента, который называет меня теперь не иначе, как своей мамой. Ну и какие у вас, черт возьми, еще-то ко мне претензии по художественной линии?!

НИНА. Обаял! За десять тысяч евро?! Не жирно?

ГЕННАША. Жирно? Но такие тещи, как я, на вес золота! Да я же улыбка судьбы! Я – лотерейный билет, которому нет цены! Ну и, наконец, основное – именно благодаря моим материнским стараниям наш клиент и решился-таки на вас жениться. Нина Леонидовна! Заказ выполнен!

НИНА. Но мы же договорились на три тысячи деревянных!

ГЕННАША. Да, это плата за роль тещи, а 10 тысяч евро – это с вас штраф за ваше природное, генетическое хамство. И вообще, Ленька, с мужчин я, как правило, беру больше.

ОТЕЦ. Потаскуха!

ГЕННАША. Очень приятно, Геннадий Иванович!.. Кстати, о потаскухах… А вы не затруднитесь, дражайший, припомнить, с кем этот год, весело болтая ногами, вы вспоминали в койке свою жену? Потаскуха! Да вы гляньте-ка, любезный, в зеркало! Там-то вы ее и найдете!

МАТЬ. Ой, и правда… Так-то, получается, ты меня ждал? Так, да? Безутешный супруг с группой дрессированных Валек. У, козлина! Сволота! Фраер!.. Бикса поднарная, ложкомойка…

АЛКА. Высокий штиль.

ОТЕЦ. Галочка! Но ты же меня простила!

МАТЬ. Все, все вы, мужичье – козлы позорные! Взять бы вас обоих за шкирку, да и носом-то – в парашу! В парашу!..

(На последних словах появился ЖЕНЯ).

ЖЕНЯ (растерянно). Кажется, я не вовремя?

АЛКА.. Ну…ну что вы, Женечка! А мы…мы тут…а Татьяна Трифоновна об одной первоклашечке нам сейчас рассказывала.

ЖЕНЯ. О… первоклашечке?..

ГЕННАША. Ну! Представляете, имя-то какое у малютки старинное – Прасковья. Ну а проще (стыдливо хихикнул) – Параша. Но такая, мол, зато девчушка-то славная! И лишь выпадет минута нелегкая, уткнешься, дескать, тогда носом-то в эту Парашу – да и сразу на душе полегчает!

АЛКА. Верю!

ЖЕНЯ. А , вот оно что… А я к вам, Галина Ивановна.

ГЕННАША. Да, Женечка?

ЖЕНЯ (радостно потирает руки). Намечается кое-что! Ей-Богу!

ГЕННАША. Неужели?!

ЖЕНЯ. Ну! Связь только прервали, сейчас перезванивать буду. Так что не волнуйтесь, мамуля – все будет о, кей!

ГЕННАША. Бог в помощь!

(ЖЕНЯ исчез).

НИНА. Ликуете? Все, значит, будет о, кей?

ГЕННАША. А то.

НИНА. И зря.

ГЕННАША. Серьезно?

НИНА. Да. Да вы же сами от этих денег откажетесь.

ГЕННАША. Я?! От честно заработанного гонорара? С какого перепуга?

НИНА. Уверяю. Нет, три тысячи рублей от меня вы, конечно, получите. А вот про остальное даже и думать забудьте.

ГЕННАША. Угу. А что так-то?

НИНА. Короче, в ваших же интересах скоренько и, не торгуясь, тихо исчезнуть. Я же в свою очередь обещаю в полицию не звонить. Пока. А там видно будет. Ну? Вы все поняли, шуты гороховые, комедианты?

ГЕННАША. Комедианты? Нет, мы артисты, мы благородные артисты, а комедианты – вы! Мы коли любим - так уж любим, коли не любим - так ссоримся или деремся. Коли помогаем – так уж последним трудовым грошом. А вы, что вы сделали? Кого накормили? Кого утешили? Вы тешите только самих себя. Самих себя забавляете. Когда у меня есть деньги, я кормлю за свой счет двоих-троих таких как Алка. А ты, чтоб женишка заполучить, от родной матери отказалась. Вы комедианты, шуты, а не мы!

НИНА. Пошли вон отсюда. (Швыряет им три тысячи рублей).

АЛКА. Гонят? Стало быть надо идти. Зачем мы пришли сюда? В этот лес… В этот сыр-дремучий бор? Зачем мы разбудили этих сов и филинов? Этих дремучих обитателей лесов… Пойдем отсюда!

ГЕННАША. Пойдем!

АЛКА. (С вызовом) Послушай, Карп! Если придет тройка, ты отправь ее, братец, в город. Скажи, господа пешком отправились. Руку, товарищ!

(Появился ЖЕНЯ).

ЖЕНЯ (сияет). Галина Ивановна, радуйтесь! Я все сделал!

Представляете, звоню, звоню я кругом, и вдруг – бац! – узнаю совершенно случайно, что у меня же тут в городе одноклассник живет! Метелкин Петька! Пять лет когда-то за одной партой! Ну и знаете, кто он теперь? Хирург! Трансплантолог!

ГЕННАША. Хирург?..

ЖЕНЯ. Короче, согласен он, Галина Ивановна! Пересадит он вашу почку Леониду Петровичу! По дружбе! Без всяких денег! Так что готовьтесь: через два часа – операция!

ГЕННАША. Как через два?

(ГЕННАША шатается. ЖЕНЯ осторожно усаживает его на стул).

ЖЕНЯ. Да радуйтесь, Галина Ивановна! Ведь Леонид Петрович жить будет

(ГЕННАША не без труда изобразил улыбку).

ГЕННАША. Женечка, а может само рассосется?

ОТЕЦ. Солнышко! Операция! И немедленно!

(Громче и громче звучит сирена «скорой». Под окном машина остановилась, стихла. Внизу торопливые шаги и хлопнула дверь в подъезде).

ЖЕНЯ (радостно). А вот и они! Санитары!..

ГЕННАША. Опять накаркала, дура! Карета, карета… Чего встала? Бежим, пока почки целы!!!

ЗАНАВЕС